Когда кому-нибудь плохо и тебе велят не говорить никому, тут я уж не знаю, что делать. По-моему, скрывать такое никуда не годится.
— Мало ли дураков в мире? – махнул рукой Бен Уэзерстафф. – Слушать их всех – уши завянут.
Сравнивать птиц и людей просто нельзя. Люди такие неловкие! Сколько они ни учатся, летать ни один из них не умеет.
Моя матушка говорит, с ребенком две плохие крайности могут произойти. Либо ему вообще ничего не велят, либо, напротив, все позволяют, и неизвестно, что из этого хуже.
Когда слишком много представляешь, что скоро тебя не будет, очень хочется плакать.
Куклы много чего умеют, только мы об этом не догадываемся. Я это твердо знаю. Может быть, Эмили и правда умеет читать, говорить и ходить, но делает это только тогда, когда в комнате никого нет. Это ее тайна. Ведь если бы люди узнали, что куклы многое умеют, они бы заставили их работать. Может быть, поэтому куклы и дали друг другу клятву хранить тайну. Если вы останетесь в комнате, Эмили будет просто сидеть с широко открытыми глазами. Однако если вы уйдете, она станет читать или, может, смотреть в окошко. Но только услышит, что кто-то возвращается, тотчас прибежит, прыгнет в свое креслице и сделает вид, что так там и сидела все время.
Как тяжело быть крысой! — подумала Сара. — Никто не любит их. Все вскакивают, когда увидят крысу, и кричат: «Ах, отвратительная крыса!» Мне было бы очень неприятно, если бы люди вскакивали, увидав меня, и кричали: «Ах, отвратительная Сара!» — и ставили для меня ловушки, прикидываясь, как будто хотят угостить меня обедом. Быть воробьем несравненно лучше. Но ведь никто не спрашивал крысу, кем она хочет быть — крысой или воробьем.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Фрэнсис Бёрнетт — цитаты из книг автора