Герман Гессе. Исповедник

Для него все были одинаковы, винили ли они бога или себя, преувеличивали или уменьшали свои грехи и страдания, исповедовались ли в убийстве или только в распутстве, жаловались ли на неверную возлюбленную или на то, что не спасли свою душу. Все, что ему поверяли, казалось не брошенным на ветер, а преображенным, облегченным и разрешенным благодаря тому, что это сказано и услышано.

На миг ему почудилось, что он снова стал ребенком и ему неведомо зло.

Он совершил побег, побег внезапный и необдуманный, но не позорный. Он покинул пост, оказавшийся ему не по силам; бежав, он сознавался перед собой и перед тем, кто мог следить за ним, в своей несостоятельности, отказывался от каждодневной бесполезной борьбы, признавал себя побитым и побеждённым.

В Иозефусе дремал некий дар, который с годами, когда его волосы побелели, достиг расцвета. Это был дар слушать.

Какое-то особое терпение, какая-то засасывающая пассивность и великая молчаливость были его добродетелями.

Подвижнику и святому, безусловно, следовало смотреть на свою жизнь как на жертву.

Смерть Спасителя на кресте была не чем иным, как добровольным человеческим жертвоприношением.

Чтобы человек пожелал спасения и спасительной веры, для этого надо сперва, чтобы ему пришлось плохо, очень плохо, чтобы он изведал горечь и отчаяние, оказался в безвыходном положении.