Харпер Ли. Убить пересмешника

— Чувствуешь себя как гусеница в коконе, вот что, — сказал он. — Будто спал спеленатый в теплом углу и ветерок ни разу на тебя не подул. Я всегда думал, мейкомбцы самые лучшие люди на свете, по крайней мере с виду-то они такие.
— Мы самые благополучные люди на свете, — сказала мисс Моди. — Не часто обстоятельства призывают нас доказать, что мы и в самом деле христиане, но уж когда это случится, у нас есть на то люди вроде Аттикуса.

Конечно, животных Джим никогда не мучил, но я понятия не имела, что он жалеет еще и насекомых.
— А почему нельзя ее раздавить? — спросила я.
— Потому, что она тебе не мешает, — в темноте ответил Джим.

Я не ожесточился, просто устал...

Он старается не подавать виду, но у него сердце разрывается.

Я не могу дома быть одним человеком, а на людях другим.

Может быть, если бы мы не давали им столько поводов для разговора, они бы и не разговаривали.

— Я никогда не женюсь, Аттикус.
— Почему?
— Вдруг будут дети...

Я сказала — почему это другим ребятам вовсе не надо никакого самообладания, только нам одним нельзя его терять?
— Слушай, Глазастик, — сказал Аттикус, — скоро лето, и тогда тебе придется терпеть похуже и все-таки не терять самообладания... Я знаю, несправедливо, что вам обоим так достается, но иногда надо собрать все свое мужество, и от того, как мы ведем себя в трудный час, зависит...

Но почему он доверил нам свой самый большой секрет? Я так и спросила.
— Потому что вы дети и можете это понять, — сказал он. — И потому что я слышал вон его... — Он кивнул на Билла. — Ему пока еще невтерпеж смотреть, если кому-то плохо приходится. Вот подрастет, тогда не станет из-за этого ни плакать, ни расстраиваться. Может, ему что и покажется, ну, скажем, не совсем справедливым, но плакать он не станет, еще несколько лет — и не станет.
— О чем плакать, мистер Реймонд? — Билл вспомнил, что он мужчина.
— О том, как люди измываются друг над другом и даже сами этого не замечают. О том, как белые измываются над цветными и даже не подумают, что цветные ведь тоже люди.

У каждого адвоката хоть раз в жизни бывает дело, которое задевает его самого.

Только через много лет я поняла: он говорил для меня, он хотел, чтобы я слышала каждое слово.

— Эти ногомойщики полагают, что я слишком много времени провожу под Божьим небом и слишком мало сижу в четырех стенах над словом Божьим.

Не надо обманывать себя – счет все растёт, и рано или поздно расплаты не миновать.