Илия Амирова. Свитки памяти

Они любят не меня, а своё представление обо мне, сказал он. Такая любовь лжива насквозь, она ненастоящая!

Тоска бывает разной, думал Брен, глядя на сжавшуюся на его локте руку Иллария. Острой и пронзительной — настолько, что кажется, и не вздохнешь больше. Отупелой и равнодушной, как зимний пасмурный день. Но самая страшная тоска — вот такая, жгучая, будто зубная боль, и привычная, как давняя рана без надежды на выздоровление. От нее не спрятаться и не скрыться, человек просто живет и терпит — пока может.

Сдохнуть очень легко, попробуй-ка просто тащить свою ношу...

Они шли вперед, не поднимая головы, падая и ошибаясь, и не заметили, как взобрались так высоко. В тысячах дел, в сотнях боев создавалось будущее — и оно создано, но пока такое хрупкое. Нужно беречь. И они сберегут.

Отец сотни раз говорил: пока не добьешься желаемого, сдохнуть права не имеешь! А консул Максим вторил: воин живет для победы. Только с кем воевать, если враг — в тебе самом?

Чтобы воевать за будущее, твои дети должны понимать: оно создается настоящим.

Так приходит мудрость — когда начинаешь понимать и жалеть врагов?

Суть любви — между войной и миром, между долгом и желанием, болью и счастьем. Сердцевина ее всегда на острие ножа.

Я считал нелюдей бездушными чудовищами, а твой... Флорен отдал за тебя жизнь... это много больше, чем сделал я. А ведь так гордился своей человечностью. Глупец!

Нельзя, чтобы знание о силе попадало в руки любого. Кто знает, как использует свою мощь тот, в ком нет понимания красоты мира?

А что, если о Брене, его братишке Брене через века сложат такую же сказку? Где будет все — и предательство, и смерть, и война, и великая Любовь, но не будет правды, потому как кто ж ее знает, истину-то?

Что ты с ними нянькаешься, ворчал Райн, ты теперь — брат керла, можешь их всех казнить, понял? Брен даже испугался — неужели Райн и остальные лонги именно так поняли смысл происходящего? Астигаты получили высшую власть в Заречной, но это не значит, что Север сам стал законом! Своды и параграфы должны стоять над любым правителем, и казнить можно лишь за действительную вину, а не потому, что человек надоел брату керла...

Нельзя вытравлять в себе веру, иначе ты проигрываешь, еще не вступая в бой.

Керла, конечно, жизнь не щадила. Два брата-предателя, да хонорами правил, да с имперцами и остерами разбирался — не мед хлебал. Только жизнь никого не щадила, а тварями не все стали.

Нет и не было ничего общего у аристократа и варвара, вечных врагов и соперников. Это общее они должны строить — каждый день, каждый миг.

Север и другие воины проклинали мирное время — на войне куда как проще. Здесь свои, там враги, барра, бей!