Илья Григорьевич Эренбург. Оттепель

Они либо радовались, как дети, либо начинали спорить. Порой мелочь приводила к тяжелому объяснению, которое казалось им разрывом. Но уж ничто больше не могло их разъединить — слишком многое теперь их связывало, слишком большим было нечаянное счастье.

Каждое слово причиняло боль — они страшились за судьбу своей любви, хотели ее оградить и наносили ей страшные раны.

Ты все понимаешь — и твои станки, и ботанику, и картины. А вот я для тебя закрытая книга. Неужели ты не видишь, что для меня счастье с тобой огорчаться? Я хочу жить твоей жизнью, понимаешь?

Прежде мне казалось, что за любовь борются только в молодости, да и то до первого объяснения. А это не так. Всю жизнь нужно бороться, не дать в обиду, пронести через все — до последнего вздоха, до смерти...

Иногда думаешь: все кончено, точка, а на самом деле — это начало. Только другой главы.

— Почему вы не боретесь?
— Как не борюсь? Я продолжаю работать, это и есть борьба. Стараюсь сделать лучше...

Жить в общем можно. Но мне хочется скорее спать, нежели жить.

Всё всегда трудно. В этом, кажется, сущность искусства.

Трудное время? Конечно. Но разве бывали когда-нибудь легкие времена? Существуют только особы легкого поведения.

Искусство умеет мстить.

Отец мне говорил, что я сбился с дороги, иду не туда. Я тоже думал, что иду не туда. Сказалось, что я вообще никуда не иду. Впрочем, это неинтересный предмет для разговора, особенно в такой хороший день...

Любит она меня или нет, я не знаю, но она существует, только что я с ней разговаривал, это уже неслыханно много.

— Ты меня не забудешь?
— Забывают то, что не важно, главное всегда остается.
— А ты это считаешь главным?
— Откуда я знаю! Я еще не проверила. Может быть, забуду.
— А как тебе сейчас кажется?

... смотрит на него, ее глаза темнеют. Хорошо, что вокруг много людей, не то бы первая поцеловала...

Говорят, что человек легко забывает. Неправда, забываешь то, что должен забыть, а настоящее остается до конца, я уже могу сказать — до самой смерти.

Нет тяжелее тех слов, которые не сказаны.

В последнее время он начал бояться ночи, как путешествия в далекий, загадочный край.