Ирина Богданова — цитаты из книг автора

Выжить и не сойти с ума ей помогла работа, потому что когда целиком отдаешь себя другим, то некогда думать о себе, некогда плакать, некогда жаловаться и некогда болеть.

От хороших снов хочется плакать, а от плохих — сойти с ума, — пожаловалась как-то подруга Маша, и Катя с ней согласилась, потому что на лишние переживания не оставалось никаких сил.

Да вы не бойтесь, товарищ военфельдшер, всё будет добренько. милое словечко зазвенело в воздухе, словно колокольчик, и, возвращаясь к своим, Лера повторяла про себя это «добренько», думая о том, что, несмотря на жестокую войну, мир вокруг наполнен добротой и любовью.

Огромная роль в медицинском обслуживании людей на льду принадлежала созданным в самом начале действия ледовой дороги специальным перевязочно — обогревательным пунктам. В их задачу входило обогревание людей и оказание им первой медицинской помощи. Эти пункты находились в постоянной готовности, так как противник постоянно обстреливал и бомбардировал трассу.

Тридцать километров пути — это много или мало? Мало, если ехать по шоссе под мирным небом да хорошей погодке. И очень много, если под полуторкой трещит тонкий лёд, чёрными провалами зияют полыньи, колёса прокручиваются на гладком льду, а сверху сыплются бомбы и стрекочут пулемётные очереди.

23 ноября в Ленинград по Ладоге доставили 52 тонны продовольствия. Из-за хрупкости льда грузовики везли по два-три мешка, и даже при такой осторожности несколько машин затонуло. Позже к грузовикам стали прикреплять сани — это позволяло уменьшить давление на лёд и увеличить количество груза.

Непостижимо, но люди читают.

Сначала топили списанными книгами, но бумага прогорала моментально. «Будем сжигать стулья из читального зала», — распорядилась заведующая библиотекой Галина Леонидовна, — пусть я за порчу имущества под суд пойду, но смерти сотрудников на моей совести не будет. Как ни странно, но работы в библиотеке было много.

В последнее время бомбить стали меньше, а обстрелы, наоборот, усилились. Из-за внезапности горожане обстрелов боялись больше, потому что проход по городу становился чем-то вроде лотереи: убьёт — не убьёт.

Город зарос снежными сугробами. Не убранный снег возвышался белыми горами. Неподвижно стояли трамваи и троллейбусы с выбитыми стеклами, над ними ветер раскачивал оборванные обледеневшие провода. Ленинград превращался в город-призрак.

Наверное, Бог дает горе для того, чтобы потом научиться жить в радости.

Нормы выдачи хлеба с 20 ноября по 25 декабря 1941 года: рабочим — 250 граммов, служащим и членам их семей — 125 граммов; личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии. — 300 граммов.

Выйдя из-за стола, старик подошел к наборному полотну с ликом Христа и ласково погладил нимб заскорузлыми пальцами. — Войны заканчиваются, а красота вечна. Я вам больше скажу: созданное в трудные времена всегда несёт в себе большую глубину.

Он метнулся в комнату, торопливыми движениями разломал сухарь, бросил его в кружку с кипятком, размешал. «Мама, возьми. Тебе надо поесть.»

Передвигаться приходилось почти наугад, ориентируясь на светящиеся кружки на пальто прохожих. Деревянные брошки, намазанные фосфором, пользовались большим спросом.