Люди любят тебя за то, что им не нужно напрягаться, чтобы осмыслить твои слова и поступки. Расстояние между тобой и людьми должно быть тесно заставлено, люди хотят опираться на знакомые комоды, перепрыгивать понятные стулья, миновать известные заводи зеркал. Люди не хотят видеть пустоту между собой и другими, они заполняют ее горячим и рыхлым веществом — овсянкой своего равнодушия, сгущенкой своих объяснимых небес, да бог знает чем заполняют, даже думать неохота.
Ум человека – как собачий хвост, уж если кренделем – сколько не выпрямляй, всё равно загнется.
С женщиной, у которой в руках календарь, замасленный и блестящий, как янтарь, ты избегай встречаться.
Она знала, что держит «Клёны» в своём маленьком кулачке, и что, если она разожмёт его, всё рухнет, поедет, поползёт, обернётся бесстыдной изнанкой театрального задника — так перепуганный пассажир держит кулак крепко сжатым, когда самолёт попадает в тучи и начинает неловко переваливаться с боку на бок. Пассажир-то знает, что только его желание приземлиться, остаться живым, увидеть черепичные крыши города и серую посадочную полосу аэропорта держит эту бессмысленную железную коробку в воздухе, только его жадное желание, только его.
Когда писатель Джеймс Джойс умер, его книга осталась недописанной. Его друг аккуратно собрал две недостающие главы из магнитофонных записей и обрывков разговоров, и книгу всё равно издали. Я бы хотела иметь такого друга. Друга, который сосёт большой палец, подобно одному герою из ирландс ких мифов, чтобы обрести дар предвидения, но если ты почувствовал, что тебе не хватает дара, он кладёт тебе свой палец в рот.
Время, думал я, похоже на кровь, про него говорят — бежит, или — останавливается, или — Ваше время истекло, и ещё — про него как будто бы все договорились: сколько в нём воды, белков и всяких там липидов, то есть сколько в нём движения, абсолюта и всяческой необратимости. Один странный человек утверждал, что время его поедает, натурально, как дракон какой-нибудь, при этом три его головы — past, present и future, — очевидно, поедают ещё и друг друга, ну да, ещё бы, кому же быть драконом, как не субстанции, о которой все всё знают, но никто никогда не видел.
Мы – то, чем пытаемся притворяться. Надо быть осторожнее.
Мама откуда-то знала, что нужно замолчать, когда действительность поворачивается к тебе спиной.
Нет вашей любимой цитаты из "Лена Элтанг. Каменные клёны"? Добавить цитату