Ничего нельзя вернуть, ничего нельзя стереть, ничего нельзя изменить! Наша история, наша игра во властного мужчину и покорную девочку уже никогда не повторится. Наши судьбы увенчаны новыми витками событий, мы теперь другие. Каждое событие меняет личность человека, каждое событие делает его другим... Мы никогда не повторим наше первое знакомство. Господи, и сколько ещё между нами этих «никогда»!... Я в отчаянии, в таком отчаянии... Мы друг друга упустили. Мы уже другие.
Мы с Тоней выходим на улицу, и я в последний раз курю возле этой гостиницы – места, с которым меня теперь так много связывает.
От взгляда девушки не укрывается, что я помрачнела:
– Можем дождаться и проводить их, если хочешь.
Смотрю в её доброе, наивное лицо и наконец отвечаю:
– Нет, пойдём отсюда. Холодно...
Сейчас мне и плохо, и хорошо, и больно, и радостно... Но... Вдруг именно так от рок-музыки и можно получить максимальное удовольствие? Испытав предварительно столь же широкий спектр чувств, о каком повествует её лирика? Ведь она одновременно и притягивает шансом унестись от реальности, и отталкивает перспективой остаться наедине с собой и своими демонами.
Я поднимаюсь к музыкантам и кладу в расстёгнутый гитарный чехол пару жевательных резинок в розовых фантиках.
– Просто у меня больше ничего нет, – проговариваю я в задумчивости.
Ребята благодарят меня, расплываясь в весёлых улыбках: конечно, до меня им бросали только монеты с купюрами.
Мой маршрут складывается из посещения кафе и ресторанов – одного за другим, и везде я заказываю латте, не обращая внимания на цену. Очередной столик у окна, очередное подключение к Wi-Fi... Но Марк не пишет, и я тоже не могу решиться: во мне нет ни слов, ни смелости.
Я совершенно не разбираюсь в алкоголе, и работник магазина, миловидный мужчина средних лет, помогает мне с выбором пива и коньяка. Бросаю в корзину прочие покупки, себе беру кефир и тонкие ментоловые. Расплачиваюсь. Кажется, кассир улыбается чуть теплее, чем того требуют правила. Я не ела несколько дней и знаю, что мне идёт мужская куртка. А мы обычно нравимся другим, если нравимся себе.
Силы, слова, чувства – я полностью исчерпана. Я цепенею. Я ничего не могу и не хочу.
Эспрессо давно остыл; наконец отрываю чашку от блюдца и одним глотком вливаю в себя всё её содержимое. Напиток заставляет морщиться, счёт оплачен, и я вновь оказываюсь на улице. Боже мой, это такая пытка – жить эти минуты, существовать, идти куда-то, что-то делать!... Быть.
Почему чем грешнее я становлюсь, тем сложнее мне бороться со своими чувствами?
И вдруг дурман и помутнение... Я в центре Мира, я слышу свист белых волн вокруг, как от удара кнутом. Я уже совершенно не могу соображать. И не могу сопротивляться.
Поддайся, если уверена в холоде сердца. Умри в их объятиях немедленно, если влюбишься.
Улицы города пустынны, и лишь вблизи станции метро, к которой мы приближаемся, наблюдается какое-то оживление. Возле неё мы наконец обнаруживаем открытое кафе. Тоня заказывает себе суп, пирожное и чай, я — чашку эспрессо.
— Ты что, ничего не хочешь есть? — интересуется она. — А я что-то такая голодная сейчас.
— Просто несколько дней не ела. Страшно начинать.
Внутри всё сжимается от необъяснимого страха. Я боюсь, но не знаю, чего именно. Порой мне хочется с размаху пнуть что-нибудь ногой, а затем бежать, бежать вперёд, задыхаясь, бежать на пределе сил, бежать, пока что-то или кто-то не заставит меня остановиться...
Мне начинает казаться, что всё, что не вечно, можно смело называть ненастоящим.
- 1
- 2