Марк Михаловски — цитаты из книг автора

— Откуда нам знать, что…
— Ну, — перебил Доктор. — Всегда можно попробовать спросить…

— Во-вторых… — он опустил второй палец, — да, у меня действительно есть космический корабль там, в болоте, как и у вас, и да, мой друг, я надеюсь, все еще внутри него. В-третьих, — он замолчал и уставился на свои длинные, бледные пальцы. — В-третьих… — он вздохнул, — мне следовало первым делом сказать о Марте, а не в третью очередь, не так ли? Два пункта — это так убого.

— Отличная мысль, Росситер. Когда сталкиваешься с загадкой, стреляй в нее! Когда появляется что-то, чего не понимаешь, стреляй в это! Когда кто-то, кого ты никогда раньше не встречал, говорит привет, стреляй в него! Замечательная стратегия.

Возможно, он и назойливое ничтожество, но он — назойливое ничтожество, возглавляющее Совет, и он отличается вспыльчивым и отвратительным нравом, когда его провоцируют.

— Но меня беспокоит не нехватка кислорода — что вы думаете об этом?
Сэм внимательно посмотрел на россыпь красных точек.
— Колотые ранки? На неё что-то напало?
— О да! — сердито ответил Доктор. — Что-то очень большое. Что-то очень, очень большое.
— Что?
— Ну, если бы я знал что, я бы не назвал это «что-то очень большое», не так ли? — резко ответил он и покачал головой.

— Я уже потерял счет, сколько раз я пел вам дифирамбы, рассказывая всем о том, насколько бесконечно изобретательны, насколько невероятно отважны вы, люди. Выхватывая победу из когтей поражения, сражаясь, не смотря ни на какие препятствия, и так далее, и так далее, — он хмуро уставился на Тай. — Я предпочитаю забывать о тех случаях, когда вы тупы, упрямы и отказываетесь учиться на собственных ошибках.

— И что теперь? — спросила Марта сама себя, присев спиной к стене и обняв колени руками. — Чаю бы, что ли, предложили.
Она вдруг осознала, что ведет себя как Доктор.
И, как ни глупо, это сделало ее сильнее. Если Доктор умеет переживать тяжелейшие времена с шутками-прибаутками и улыбкой, то почему она не может? Может, это одно из неписанных правил путешествий во времени и пространстве: воспринимать всё с насмешкой или совсем съехать с катушек.

— Я думаю, нас пригласили на чашечку чая.
— Мы ведь не пойдем, да? — сказала Тай.
— Неприлично отказываться.
— Ты сумасшедший, — сказала Тай.
— Нет, — сказал Доктор чопорно, — просто очень хорошо воспитан. Пошли — если не поторопимся, чай остынет. А нет ничего хуже остывшего чая.
— Кроме смерти от когтей тысячи выдр, — заметила она, когда Доктор шагнул вперед и начал спускаться по склону.
— Да, — легкомысленно бросил он через плечо, — именно.

— Хотя обычно он прав.
— Обычно, — согласилась Марта. — Но не всегда. Его иногда действительно тянет покомандовать — заставить людей делать противоположное, ну знаете, просто, чтобы показать, что они получили немного независимости.

Но где бы мы были, если бы все думали одинаково.

План Б. Или План А, наверное. Зависит от того, придумаю ли я План В.

Если бы кто-то сказал Марте Джонс, всего несколько недель назад, что она сама добровольно пойдет к атомной бомбе, она со смехом сказала бы, что у них не все дома. И всё же вот она здесь, на болотистой чужой планете, в нескольких световых годах от Земли, делает именно это.
Остаток ее жизни предстал в истинном свете.
Она может просто закончиться.

— Что если мы не сумеем остановить его? — прошептала она Доктору, надеясь, что Тай ее не услышит.
— О, мы остановим его, — в его голосе звучала спокойная уверенность. Он всегда говорил со спокойной уверенностью. Ну, иногда с беспокойной уверенностью. Но всегда с уверенностью.

— Зачем ты этим занимаешься? — это была Тай.
— Потому что, если не займусь я, — беззаботно ответил Доктор, — то старина склизень победит, а мы проиграем. А если у меня и есть один недостаток, так это то, что я не умею проигрывать.

— Мы сильно опоздали, — тихо сказал Доктор таким мрачным тоном, какого Марта никогда раньше не слышала. — Они сделали это. Они сбросили бомбу.
Не оборачиваясь, он протянул руку и нащупал руку Марты. Если таков финал, то пусть уж он будет таким.
Они вдвоем. Вместе.
— Было весело, — прошептал он, глядя на неё.
Он почувствовал, как её пальцы дрогнули в его руке.
— Даже лучше, — сказала Марта без тени печали. — Смит и Джонс.
— Смит и Джонс.
Больше ничего не нужно было говорить.
Они ждали. Молча.
И ждали.
И подождали еще немного, просто для ровного счета.
— Возможно, она всё ещё падает, — предположила Марта.
— Возможно.
Поэтому они подождали ещё чуть-чуть. Пока конец кабеля — тот, которому вообще-то следовало быть прикрепленным к маленькой коробочке с огромной ручкой на крышке — взметнулся в воздухе, как язык змеи, — и исчез в скважине вслед за бомбой.
— Знаешь, — медленно сказал Доктор, будто пытаясь не выглядеть слишком самонадеянным, — я всегда говорил, что лучшие фейерверки делают китайцы, — он взглянул на Марту. — А этот какой-то фиговый, скажи?
И прежде чем она успела что-либо ответить, он крепко схватил её в объятия и поднял, покружив в воздухе полных три оборота, после чего резко поставил обратно на землю, продолжая смеяться.

Вполне вероятно, что инстинкт размножения у существа настолько силен, а его собственный ум настолько жалок, что он не сумеет распознать подводные камни, увлеченный возможностью воссоздать побольше болотных существ и заполнить своими копиями вселенную.
Или это такая странная, искаженная версия материнства (или отцовства, подумала она)? Не так ли ведет себя любой родитель, когда сталкивается с проблемой выживания своих детей? Не на такие ли жертвы шли люди, чтобы иметь детей, там — на Земле? Не то, чтобы большинство людей уничтожило бы целый мир за одного ребенка. Но всё же… Это был мощный стимул.