Мервин Пик — цитаты из книг автора

Мервин Пик

Мервин Лоренс Пик (Mervyn Laurence Peake; 9 июля 1911 — 17 ноября 1968) — английский писатель, поэт, драматург и художник.

Мервин Пик известен в первую очередь как автор трёх книг о Титусе Гроане, часто объединяемых названием «Горменгаст». Эти три книги — начало большого цикла, в котором Мервин Пик хотел рассказать историю Титуса Гроана от рождения до могилы. Преждевременная смерть автора не позволила завершить работу, и теперь многие считают «Горменгаст» трилогией. Романы Мервина Пика иногда сравнивают с произведениями его старшего современника Дж. Р. Р. Толкина, но на сюрреалистическое творчество Мервина Пика оказали влияние скорее Ч. Диккенс и Р. Л. Стивенсон. Мервин Пик писал рассказы для детей и взрослых, театральные пьесы и радиопостановки, создал роман «Мистер Пай», сочинял стихи и поэтическую бессмыслицу. Мервин Пик — блестящий художник и иллюстратор. Успех пришёл к нему в 1930—1940-е годы, когда он жил в Лондоне и получал заказы на портреты известных людей (собрание этих рисунков до сих пор хранят его наследники). Некоторые работы Мервина Пика находятся в Лондоне в собраниях Национальной портретной галереи и Имперского военного музея.

Род деятельности: 
писатель, поэт, художник
Дата рождения: 
09.07.1911
Дата смерти: 
07.11.1968 (57)

Он сознавал, что положение его безнадежно, что он — жертва хронической меланхолии, что будь он постоянно предоставлен себе, он давно бы уже окончательно пристрастился к тем снадобьям, которые и теперь-то подрывали его телесное здоровье.

Я не способна сказать, люблю я его или нет, или это весь мир я люблю с такой силой — воздух, дождь, выпавший ночью, и страсть, которая раскрывается, словно цветок, прорывая тугой бутон.

Он сознавал, что ходит по лезвию бритвы. И наслаждался этим. Шкура одинокого Сатаны пришлась Стирпайку настолько впору, словно он и не упивался никогда напыщенными словесами, наслаждениями гражданской власти. Теперь шла война. Открытая и кровавая. И простота ситуации радовала его. Мир наступал на него, окружая, обнажая оружие, алча его погибели. Значит, он должен перехитрить мир. То была игра самая простая, исконная.

Этим вечером, пока Граф молча сидел в кресле с бархатной спинкой, разум его обращался к самым разнообразным предметам — так точно черному кораблю, по каким бы он водам ни плыл, неизменно сопутствует отраженный в волнах страшный образ, — к алхимии и поэзии Смерти, к смыслу звезд и природе видений, угнетавших его, когда в хоральные предрассветные часы опийная настойка создавала в его мозгу отзывавший призрачной красотой мир цвета сальной свечи.

Киде казалось, что переполнившая её красота — острее лезвия меча и способна защитить её от любого навета, любых сплетен, от ревности и подспудной ненависти, некогда так её страшивших.