Назым Хикмет. Жизнь прекрасна, братец мой

— Разве ракы не запрещена? В Кастамону одному пятнадцать лет дали за то, что варил самогон.
Брат усмехнулся:
— Нас этот запрет не касается.
— А как же закон?
— Если бы мы каждого заставляли следовать закону; все бы пошло прахом.

Я бы могла влюбиться в Петросяна не потому, что он симпатичный, хотя он и на самом деле симпатичный, а потому, что он знает, что ему осталось жить несколько месяцев, и живет себе так, будто не умрет никогда.

Революция поднимает такие волны на море, вызывает такой ураган, что водоросли со дна тоже поднимаются на поверхность и засоряют наш порт.

Керим спрашивает: «Боишься, что она сбежит?» — «Не знаю, мне все время почему-то страшно, что вдруг я ее потеряю, что она обратится в дым, станет птицей и улетит». — «Ты это всерьез говоришь? Или притворяешься?» — «Всерьез». — «Я думал, такие мысли приходят людям в голову только в романах».

Мы шагаем бок о бок. Втроем шагаем: я, Аннушка и разлука.

Настоящий человек — как настоящее вино, не разбавленное водой.