Будущее… <...> Но в юности мы вовсе не думали о нём. Мы пребывали, не осознавая собственного счастья, в бессрочном настоящем.
За действительными событиями и знакомыми лицами он ясно различал сгущение темной материи: в неё превратились краткие встречи, пропущенные свидания, потерянные письма, имена и номера телефонов, что остались в потрепанном забытом ежедневнике, а еще все незнакомцы и незнакомки, мимо которых проходишь, даже не заметив их. Темной материи в жизни, как в космосе, гораздо больше, чем плотной, зримой. Она бесконечна.
Отчего все уверены, будто незначительные слова, которыми обменялись двое в момент знакомства, тают в пустоте, словно их и не было вовсе? Неужели смолкли навсегда голоса, телефонные разговоры за целое столетие? Исчезли миллионы секретов, сообщенных шепотом на ухо? Пропали обрывки фраз, бессмысленные и потому обреченные на забвение?
Бывает, что мгновенно теряешь то, чем по-настоящему дорожишь: четырехлистный клевер, любовное письмо, плюшевого медвежонка. Зато какая-нибудь ненужная вещь упорно сопровождает тебя годами, хочешь ты того или нет. Думаешь, что удалось избавиться от неё, но вновь находишь её на дне ящика.
Выйдя на длинную и чересчур широкую Карл-Маркс-аллее, застроенную огромными бетонными зданиями, похожими на казармы, Босманс, как ни странно, не почувствовал себя потерянным и чужим. «Эти улицы — мои ровесницы. Я ведь тоже за несколько десятилетий пытался проложить идеально ровные магистрали, выстроить прямоугольные дома с глянцевыми фасадами, поставить четкие дорожные указатели, чтобы скрыть исконные болота и буераки, скверных родителей, грехи молодости. Но, несмотря на все свои усилия, то и дело оказывался на пустыре и болезненно ощущал, что кого-то недостает в моей жизни, или дорогу мне преграждал ряд старых домов, поврежденных войной, жестокие угрызения совести».
... когда живёшь день за днем, от зыбкой изменчивой повседневности ждёшь подвоха.