– Лет семь назад ходили какие-то слухи... – продолжил хозяин кабинета.
– Слухи – вещь упорная. Куда более упорная, чем факты. Надо же и людям власти чем-то тешить свое воображение.
– Вы произнесли «люди власти» так, словно хотели сказать «чернь».
– Каждый слышит то, что хочет услышать.
Купить книгу:
ЛитРес 79 ₽
Догадывался ли бывший аналитик разведки Олег Дронов, когда бросился к девушке на шоссе, что, повинуясь главному закону настоящего мужчины спасать и защищать, он лишь попадает в заранее приготовленную для него западню? Идет большая игра, и кто станет охотником, а кто добычей, решит лишь случай или Бог.
– Так все-таки, почему вы нам рекомендуете Дронова?
– Я уже объяснил.
– Это – единственная причина?
– Нет. Вы назвали место: Саратона. Дронов сейчас именно там. Его не нужно специально вводить.
– Что он там делает?
– Живет.
– Просто живет?
– Просто живет.
– Разве сейчас хоть кто-то может позволить себе роскошь жить просто?..
– Завидуете, Сергей Анатольевич?
– Ничуть. Простота – хуже воровства. Человечек скрывается в вымышленном мире, а жизнь... Она этого не прощает. Никому.
– Мир Дронова не вымышленный. Он просто другой. Отличный от нашего с вами.
– Вот это и раздражает.
Так уж случается в жизни, что все мы снова и снова, как в ранней юности, оказываемся в начале пути. У подножия. И заснеженная вершина Килиманджаро все так же сияет недостижимым покоем, и то, что ты был на этой вершине или рядом, совсем рядом, теперь вспоминается сном, видением, миражом...
И нужно все начинать сызнова. И даже прошлое твое кажется мнимым, несущественным, и даже когда ты возвращаешься в знакомые, но давно оставленные тобою места, то так и не можешь поверить, что все, что происходило здесь когда-то, было для тебя единственным, неповторимым, важным. Было когда-то твоею жизнью. И тогда понимаешь, что со временем и сам ты изменился уже настолько, что не можешь вернуться к себе – прежнему... Хотя... В глубине души ты так и остался прежним: веселым и застенчивым мальчуганом, принимающим эту жизнь на веру – так, как только ее и надо принимать.
И лишь затаенная горечь в глубине сердца напоминает о том, что за спиною – череда потерь, предательств, разочарований... И ты запрокидываешь голову и смотришь на звезды. И понимаешь, что и это пройдет.
Тоска наступает тогда, когда человеку не хватает в жизни чего-то важного. Существенного. Того, без чего ему не живется. У одного это – слава и почет, у другого – карьерная тусовка, у третьего – деньги. А на самом деле... Людям не живется без жизни. И что тому виною – усталое воображение, повседневная рутина или что-то еще... Так уж выходит, что у большинства людей жизнь складывается из ожидания. И надежды на то, что станет лучше.
– Ага. Не уходи никуда, Дрон.
– Через парапет? Я не хочу становиться звездой.
– Все хотят. Не у всех выходит.
– Она была адекватна?
– Смотря в чьем понимании. Для поэта ее суждения показались бы вполне здравыми, для чиновника...
Префект поморщился так, словно разжевал лимон:
– Вот в это – особое мироощущение поэтов – я, простите, не верю. Если у них не будет денег на кусок хлеба...
– Они все равно останутся поэтами.
Барон Данглар сокрушенно покачал головой. Чувствую, меня он оставил на десерт. Бесчестный и коварный русский, служитель «империи зла»... А что поделать? А ничего. Клише, какие втюхивали в голову западного обывателя более полувека, так и останутся в тех, кто их принял за чистую монету. А если уж говорить правду... Мы и к себе-то злы, так кто к нам будет добр? Бессмысленно жить мы не хотим, а осмысленно – не умеем.
– Он нарушил правила. А правила созданы для того, чтобы их выполняли. Всегда. Кажется, я разъяснил это вам недавно. Но вы были невнимательны, господин Дронов.
– Из всякого правила делают исключения, – с сомнением произнес я.
Барон промолчал. Дошел до поданной ему машины – горе-карабинеров уже увезли, – плюхнулся на сиденье, разлепил губы и сказал:
– Исключения? Делают. Но не для всех.
Люди часто принимают решения, оценить последствия которых им не дано. Просто потому, что жизнь – не результат решений, а процесс, и предвидеть, к чему приведет самое продуманное решение или самое благое начинание, многим не дано. Боюсь, мне тоже. Да и в решениях, как и в поступках, человеком часто движут эмоции, а не какой-либо план.
... случайность – лишь звено в цепи закономерностей. Просто мы эти закономерности не видим. Одни потому, что просто не дано. Другие – потому, что не хотим замечать.
Порой наша жизнь становится мнимой, как полет сорвавшегося с ветки листа. И еще грустнее становится оттого, что и сам полет этот подчинен не зависящей от нашей воли игре ветров и стихий, какие могут вознести, а могут и прибить прямо в тлеющий костер уже утерянных достижений, разрушенных карьер и выжженных тоскою самолюбий... И выбора ни у кого никогда нет.
Но для себя я точно знаю одно: если ветер усиливается, нужно идти ему навстречу. Только тогда можно взлететь.
– В России никто и ни от кого не ждет помощи. Ни от властей, ни от милиции, ни от докторов, ни от адвокатов, ни от страховых обществ – ни от кого! Помнишь трагедию в Швейцарии?
– Напомни.
– Там фуникулер застрял в туннеле. И – начался пожар. Европейцы дисциплинированно ждали спасателей. Потому что такова была инструкция. Потому что им это пообещали – по трансляции. Потому что они исправно платили налоги и имели право на помощь! Русские были в одном вагоне. Они ничего ни от кого не ждали. Выбили стекла, выбрались из вагона и ушли сквозь огонь. Они спаслись. Остальные задохнулись в дыму. Все до одного.
Ты понял, Дронов? Вы всегда спасаетесь сами. Потому что знаете: сам себя не вытащишь, хоть за волосы – пропадешь! И все притом – верите в чудо! Не в аттракцион, не в карнавал, не в блесточную феерию – в чудо!
Нет вашей любимой цитаты из "Петр Катериничев. Иллюзия отражения"? Добавить цитату