Им стала хорошо видна своеобразная двусторонность жизни, погашающая всякое великое устремление низким. Она привязывает к аждому прогрессу какой-то регресс и к каждой силе — какую-то слабость; она никому не дает права, которого не отняла у другого, не улаживает ни одного осложнения, не учинив нового беспорядка, и даже величие создает, кажется лишь для того, чтобы почестями, ему причитающимися, осыпать в следующий раз пошлость.
Поистине неразрывная и, быть может, глубоко необходимая связь соединяет все смелые человеческие усилия с осуществлением их противоположности и делает жизнь — независимо от всех других противоречий и разногласий — для людей умных, или, стало быть, умных тоже только наполовину, довольно несносной, но в то же время и заставляет их искать этому объяснение.