Он объяснил (хотя «объяснил» — это несколько неверное слово, и в данном случае оно означает «так и не сумел объяснить, хотя делал это довольно долго»).
На поверхность всплывают не только сливки, но и кое-что другое.
— Тебя когда-нибудь кусала гадюка?
— Нет.
— Тогда ты точно поймёшь, что я испытал.
— Гм-м?
— Это было совершенно не похоже на укус гадюки.
Ринсвинд даже испытал к нему кратковременную жалость, что было весьма необычно — к жалости он относился бережливо и предпочитал использовать на собственные нужды.
Некоторые считали, что ночной порт — еще более опасное место, чем Тени. Два грабителя, воришка — карманник и какой-то случайный прохожий, который просто постучал Канину по плечу, чтобы спросить который час, уже в этом убедились.
На крышке Сундука застыло выражение мрачной решимости. Вообще, ему немногое было нужно от этого мира — если не считать полного уничтожения всех других форм жизни.
Умело использованная половинка кирпича стоит двух волшебных мечей.
Большинство людей, знающих Ринсвинда, с течением времени начинали относиться к нему, как к аналогу прямостоящей шахтёрской канарейки. Общая идея состоит в следующем: если Ринсвинд держится на ногах и не предпринимает непосредственных попыток удрать, значит, надежда ещё есть.
Воздух был таким, словно его долго кипятили в чьем-то носке.
В том, что касается блестящих предметов, волшебники отличаются вкусом и самообладанием свихнувшейся сороки.
От Сундука было избавиться труднее, чем от насморка, только Сундук был куда неприятнее.
Не знаю почему, но перспектива вечной смерти в неведомых землях от когтей экзотических чудовищ — это не для меня. Я это уже пробовал, и оно у меня как-то не пошло. Каждому — свое, так я говорю, а я был создан для скуки.
Будь у меня впереди пятьдесят лет, – думал он, – я бы возвел скуку в ранг искусства. Невозможно сосчитать, чего бы я не стал делать...
Нет вашей любимой цитаты из "Терри Пратчетт. Посох и шляпа"? Добавить цитату