Туве Янссон. Честный обман

И пес у меня большой, красивый, послушный. Любви ко мне он не питает. Мы просто уважаем друг друга. Я уважаю его потаенную жизнь, уважаю ту загадочность, которая свойственна большим собакам, сохранившим частицу природной дикости и непокорства, но доверия к ним у меня нет. И как только некоторые решаются доверять огромным сторожким псам, твердят, что, мол, поступки у этих животных прямо-таки человеческие, то бишь благородные и достойные восхищения. Собака бессловесна и послушна, однако изучила нас, и поняла, и догадалась о нашем убожестве, нам бы следовало прийти в ужас, встревожиться, оторопеть перед лицом невероятного — ведь наши собаки никуда не уходят и остаются послушны. Может быть, они презирают нас. Может быть, прощают. А может быть, рады, что с них спросу нет. Мы никогда этого не узнаем. Может быть, они видят в нас что-то вроде злосчастного племени горбатых, кособоких уродов, здоровенных неуклюжих насекомых. Отнюдь не богов. Собаки нас явно раскусили и до тонкости постигли нашу натуру — лишь тысячелетия покорности держат их в узде. Почему ни один человек не боится своей собаки? Долго ли дикий зверь может смирять свою дикость? Люди идеализируют собак и при том же снисходительно «терпят» естественные их поступки — как они выкусывают блох, закапывают гнилую косточку, валяются в грязи, ночь напролет облаивают какое-нибудь дерево… Но сами-то люди что делают — втихомолку зарывают всякое гнилье, выкапывают его, и снова прячут, и под деревьями горло дерут, а уж в чем валяются… Нет. Я и мой пес их презираем. Мы укрылись в своей особой потаенной жизни, схоронились в сокровенной дикости…