Человечество задумалось: так ли однозначно связан прогресс техники с прогрессом нравственности?

Не спрашивай, если ты писатель, что литература может, а спрашивай, что ты — ты! — должен.

Наше непрекращающее насилие над Природой когда-то может и ее вывести из равновесия. И она начнет себя защищать.

Есть основания полагать, что в скором времени человек сможет использовать технологию для управления определенными природными силами — ураганами, цунами, землетрясениями. Если эти возможности будут использованы в злонамеренных целях, их воздействие на среду окажется непредсказуемо продолжительным и жестоким.

Лучше бы вообще не мучить писателей расспросами об их политических взглядах, общественной позиции; зачем — когда можно просто читать их книги!

Война есть просто продолжение политики другими (именно насильственными) средствами.

Для законодательного авторитета государства, которому следует приписывать величайшую мудрость, унизительно, по-видимому, искать поучения о принципах своего поведения относительно других государств у подданных (философов), но все же делать это весьма благоразумно.

Похоже, остается признать правоту скептиков, тех, кто считает идею мирного существования по меньшей мере наивной. Исторический опыт человечества как будто наглухо блокирует эту светлую идею — о мире без войн...

По-настоящему трудно именно первым. Когда есть пример, зажжен факел в ночи, все полегче.

Хотя мировая война назревала давно, большинство людей воспринимало ее возможность как нечто нереальное.

Стоило появиться какому-то новому открытию, призванному облагодетельствовать человечество, как его прибирали к рукам военные ведомства.

Писатели умеют хорошо описывать то, чему никогда лично не были свидетелями; фантасты так вообще только этим и занимаются.

Человек видит, слышит, воспринимает преимущественно то, что подсознательно хочет видеть, слышать и воспринимать.

Нерабочие, так называемые правящие классы не могут оставаться долго без войны.