Жан-Франсуа Паро. Человек со свинцовым чревом

Он допил свой шоколад. На дне чашки, как и в жизни, смешались сладость и горечь.

Неожиданные визиты иногда вели к интересным открытиям.

Николя обычно замечал у сильных мира сего абсолютное презрение к деталям и совпадениям. Они давали задание или предписание, с которым вы оставались один на один: как вы будете его выполнять и откуда возьмете нужную информацию, их не касалось.

Николя вдруг подумал, что каждый человек остается наедине со своим одиночеством; и вот его старый друг также частенько скрывал, прятал от своих друзей страдания, свойственные его возрасту, за тем, что на первый взгляд казалось кокетством, но на самом деле было чувством собственного достоинства.

Меня волнуете не вы, а тревога о вас в таком щекотливом положении.

Рассуждения, порой, накладывают на естественную злобу равнодушную жестокость.

Сильные мира сего — учтивые, однако строгие: это, впрочем, не исключает грубой лести, за которой можно скрыть ложь...

Очевидность нас ослепляет.

Отыскать правду всегда было непросто. Иногда справедливости можно было достичь такими способами, какие при других обстоятельствах показались бы недостойными.

... везде успевать незримо и превратиться в дух города, всюду присущий и практически неизвестный шумной толпе.

Маркиз де Ранрой, мой отец, всегда учил меня, что доблесть дается нам не от рождения. Все зависит от того, что мы сделали в жизни.

Настоящее — дитя прошлого, и всегда следует разобраться в прошлом участников драмы, узнать, кто они на самом деле, кем хотят казаться, что они о себе говорят и что хотят, чтобы о них думали.

Иногда в слишком очевидной ясности кроется ошибка.

С тех пор как Николя приехал в Париж, он не уставал удивляться. Его все еще пугало беспорядочное уличное движение, которое подвергало опасности жизни прохожих. Он отметил, что городская жизнь хорошо отражала взаимоотношения между людьми, которые стояли на разных ступенях социальной лестницы. Крупные презрительным взглядом мерили мелких, возницы богатых экипажей расчищали себе дорогу, направо и налево стегая кнутом. И они не ограничивались лошадьми: частенько перепадало и бедным экипажам, и даже несчастным бродягам, которые осмеливались протянуть руку к карете.

Николя и сам был мастером переодеваний и маскировки, а посему не выпускал из виду никого, даже страждущих старушек — самые невинные на вид могут оказаться шпионами.

Если бы речь шла о буржуа, то все законности были бы соблюдены. Когда же настанет день, когда закон будет один для всех — для слабых и сильных мира сего?