Маринка вела машину исключительно с помощью глаз. В одной руке у неё был телефон, по которому она что-то громко вещала, во второй — попеременно разные предметы вроде зеркальца, сигареты, шоколадного батончика. При этом она время от времени говорила мне:
- Смолин, подержи руль, — и перегибалась через спинку кресла, не отпуская педали газа.
Скорость ниже девяноста километров не опускалась, и даже пробки для Маринки не являлись основанием для остановки. Клянусь, в какой-то момент я подумал, что тут-то мне и конец. Одна радость — когда наши трупы выпилят из кабины, кто-то из гайцов, может, скажет:
- Красиво ушёл пацан, с зачётной телкой.
Других плюсов я не видел.
— Значит, всё-таки противостояние света и тьмы? — спросил у него я. — Как всегда, всё сводится к нему?
— Свет, тьма, — поморщился Нифонтов. — Да нет никакого противостояния того и другого, это придумки фантастов. Чушь это. Свет — он вон за окном. Солнце сядет — придёт тьма. Зло — оно и там, и там зло. Добро тоже не зависит от освещения. Хотя и эти категории не идеальны, согласись? То, что зло для одного человека, то добро для другого.