— Что он творит? Зачем он вообще туда полез?
— Подумай сам. Вот если бы меня захватили в заложники, ты бы полез меня спасать, несмотря ни на что, так ведь?
— Ну да! Ты же свой!
— А у Ваша просто поразительно широкое толкование понятия «свои»...
Тогда я был влюблен в мир, и он отвечал мне взаимностью. Когда же мы разлюбили друг друга?
Бывает, теряешь нить сюжета собственной жизни...
— Льюис и Кларк! Эти болваны тащат лодки.
— Хм, тащат, потому что знают, что впереди опасный участок. Нам следует сделать то же.
— Не вижу причины для беспокойства.
— Сэр, есть примета: быстрины – утром.
— А дальше?
— Все.
Наверное, это очень здорово — быть не то что богатым, но человеком с достатком, не маяться и не раздумывать, если тебе понадобилась какая-то мелочь, не выгадывать каждый грош, а спокойно взять и купить, что хочешь.
— Я вижу зверя! Он там!
— Я тоже вижу! Ааа!
— Убейте его!
[начинают фанатично стрелять из ружей и пушки]
— Его нельзя убить — мы погибли! Господи, спаси!
— Не стрелять! Прекратите! Это всего лишь белка.
— Она что-то держит в когтях!!!
[снова начинают стрелять]
Меня тянуло к ней, мне хотелось ее обнять — и, однако, даже в эту минуту я понимал, что хочу обнять не эту Нэнси Шервуд, которая сидит рядом в машине, а прежнюю, подругу далеких-далеких дней.
Пояснение к цитате:
Брэд и Нэнси долго не виделись.
Человеческое восприятие на редкость ограниченно: мы не знаем, каких способностей нам не хватает, и не страдаем от своей бедности именно потому, что просто не в силах представить себя иными, одаренными щедрее.
Сдаваться нельзя, подумал я, вспоминая наши прежние драки, я никогда не сдавался. Пока держишься на ногах, надо драться, и если даже тебя свалили наземь и ты уже не в силах встать, все равно нельзя признавать себя побежденным.
Обезьяна всегда останется обезьяной. В чем же тогда моя вина?