Ах, Ал… Я даже к тебе как-то привязался, малыш. Ну, не думай, конечно, что я буду там за тебя в прачечную ходить или еще что-нибудь в этом духе.
— Ну, Казанова, не про себя говори, а про неё!
— Что?
— Она умная, глаза, волосы, что угодно, выбирай любую черту!
— Принцесса Жасмин, ты очень…
— Удивительная, изумительная, великолепная, пунктуальная…
— Пунктуальная!
— Пунктуальная?
— Пардон, обздался.
— Ты прекрасна!
— Молодец, вовремя поправился.
Айн унд цванцих — фир унд зибцих.
Наглец, убери руки! Да-да, все восемь!
Угадать твои мысли? «А жабой он был бы краше!»
Десять тысяч лет просидеть в лампе! От этого шея затечёт так, что дальше некуда…
— Джинни, мне нужна твоя помощь!
— Ну что ж, мой блистательный... Значит так, если ты хочешь поухаживать за этой девушкой, и получить её сердце — говори всё напрямик, говори ей правду!
— Если Жасмин узнает, что я какой-то там жалкий уличный босяк — она надо мной будет смеяться.
— Я думаю, у тебя не хватит юмора, чтобы кого-то рассмешить...
— Ал, шутки в сторону. Тебе нужно быть самим собой.
— Вот уж чего мне не хочется, так именно этого!
— У него семьдесят пять верблюдов, гружёных золотом.
— И пятьдесят три пурпурных павлина. Чудные перья! Обожаю эти пёрышки!
— А зверинец у него такой, что обзавидуется любой шах!
Не бойся, Абу, он джинн, а джиннам нельзя убивать. [Джафар обугливает Джинни драконьим пламенем] Но можно вляпаться так, что просто жуть.
— Как жаль, Аладдин, ты все не можешь понять, что пора перестать трепыхаться...
[Появляется Джинн]
— А кто-то все не может заткнуться!
- 1
- 2