Кто виноват, что они несчастны и не умеют жить, имея впереди по шестьдесят лет жизни?

...ничему не удивляться, говорят, есть признак большого ума; по-моему, это в равной же мере могло бы служить и признаком большой глупости...

Если б я имел власть не родиться, то наверно не принял бы существования на таких насмешливых условиях.

Впрочем, если не любишь человека, зачем ему дурного желать, не правда ли?

Лучше быть несчастным, но знать, чем счастливым и жить... в дураках.

Коли он живёт, стало быть, всё в его власти! Кто виноват, что он этого не понимает?

...мы все до комизма предобрые люди...

Дело в жизни, в одной жизни, — в открывании её, беспрерывном и вечном, а совсем не в открытии!

Знайте, что есть такой предел позора в сознании собственного ничтожества и слабосилия, дальше которого человек уже не может идти и с которого начинает ощущать в самом позоре своем громадное наслаждение.

Кто посягает на единичную «милостыню», тот посягает на природу человека и презирает его личное достоинство. Но организация «общественной милостыни» и вопрос о личной свободе — два вопроса различные и взаимно себя не исключающие. Единичное добро останется всегда, потому что оно есть потребность личности, живая потребность прямого влияния одной личности на другую.

А знаете, чего вы боитесь больше всего? Вы искренности нашей боитесь больше всего, хоть и презираете нас!