Как бы человек ни был добр, он перестает навещать людей, на которых тяжело смотреть.
– Только смерть может разлучить их.
– Вы рассуждаете, как устрица, друг мой.
Как подумаешь, — сказал Кадрусс, ударяя рукой по бумаге, — что вот этим вернее можно убить человека, чем подкараулив его на опушке леса! Недаром я пера, чернил и бумаги всегда боялся больше, чем шпаги или пистолета.
Андреа вздрогнул; его всегда бросало в дрожь от мыслей Кадрусса.
– Да, ты хотел меня видеть; но разве это из-за угрызений совести?
– Именно поэтому. Кроме того, мне пришла мысль.
Андреа вздрогнул; его всегда бросало в дрожь от мыслей Кадрусса.
— Я-то думал, что ты каталанец; а мне рассказывали, что каталанцы не из тех людей, у которых можно отбивать возлюбленных; при этом даже прибавляли, что Фернан особенно страшен в своей мести.
Фернан презрительно улыбнулся.
— Влюбленный никогда не страшен, — сказал он.