— Как твой брат?
— Он считает, что я большой дурак. Ты не представляешь, Гарри, как я, как я клял свою чёртову гордость. Если бы у меня была голова на плечах, чтобы схватить своё счастье, когда мне снова представился шанс. Тогда бы ничего этого не произошло.
— Я не уверен, что понимаю, о чём ты.
— Я изображал безразличие к ней, в то время как я просто был сердит и обижен. Слишком поздно, слишком поздно я стал понимать себя и её. Никогда, никогда я не встречал ей равную по чистоте характера. Она...она само совершенство. Я никогда не любил никого, кроме неё.

Мисс Элиот, я не могу больше этого выносить. Вы раните мне душу. Я почти сгораю то в агонии, то в надежде. Может, я несправедлив, слаб и обижен, но не переменчив. Я снова предлагаю себя вам. И моё сердце ещё более принадлежит вам, чем тогда, когда вы чуть не разбили его 8 лет назад. Я не любил никого, кроме вас. Только из-за вас я приехал в Бат. Только ради вас я думаю и предполагаю. Вы этого не заметили? Я с трудом могу писать. Я должен уехать, не знаю, что меня ждёт впереди. Слово, взгляд, этого будет достаточно, скажите мне, скажите мне, что я не опоздал, что такие бесценные чувства длятся вечно.

— Вы хорошо поступили, что так долго разговаривали с беднягой Бенвиком вчера вечером. Я никогда не видел, чтобы он так долго разговаривал.
— Через некоторое время мы нашли общий интерес. В поэзии.
— Он больше ничего не читает. Изо дня в день. Он никогда не бывает счастливее, чем когда читает бесчувственные описания безнадежной агонии или разлученных сердец, разрушенных злобой.
— Да. Я попыталась порекомендовать ему много разной прозы для ежедневного чтения.