— Господи, а что с лицом-то?
— Ну тончик набросала бы и всё!
— При чём здесь тончик? Высыпаться надо! <...> А ты знаешь, во сколько я ложусь?
— Нет, я не знаю.
— Нет? А вон у Славки спроси!
— Молодец!
— Нонна, часы переводили четыре месяца назад!
— Вот я тогда и не перевела...
— Ну... Можешь уже и не переводить, чего часы дорогие переводить почём зря...
— Скажите, Иван Андреевич, а что это за название такое — северо-американский кролик-зануда? А почему, собственно, зануда?
— Хороший вопрос! Дело в том, что у этих животных очень нудные брачные игры...
— Что вы говорите?
— Самка этого животного забирается в гнездо на ветке дерева...
— В гнездо на ветке?
— В гнездо на ветке.
— Самка?
— Самка.
— Кролика?
— Крррр... Кролика? Но это ведь северо-американский кролик, а он прекрасно лазит по деревьям! Самка этого животного забирается в гнездо на ветке дерева, а внизу собирается порядка трёх-четырёх самцов... И сидят... Вот, собственно, и всё... Такие игры могут продолжаться очень долго, иногда до двух месяцев. Потом кому-то из самцов это всё надоедает, и он выбывает из игры. И вот, когда остаётся последний самец, он лезет на дерево... и после долгого обнюхивания, иногда прерывающегося на сон, кролики начинают спариваться... медленно и очень занудно... Поэтому они такие редкие! Они же приносят потомство раз в десять лет! Причём иногда в такие места приносят, что сами уже отыскать не могут. И, естественно, гибнут — сначала потомство гибнет от голода, а потом родители от огорчения.
— А у меня к вам чисто мужской вопрос.
— Я ждал его.
— Скажите, а сколько раз в день они могут... спариваться?
— За день? Бог с вами. Раз в полгода! И что самое страшное, что после этого спаривания самец умирает!
— Как умирает?
— Ну, как умирает. Он впадает в эйфорию и вываливается из гнезда. Либо сразу ломает себе шею, либо его съедает....
— Выхухоль?
— Волк-хлопотун! Который видит, что кролик уже окончательно спарился и его можно есть.
— Скажите пожалуйста, Иван Андреевич, ведь у животных нет никакой самостоятельной возможности как-то выбраться?
— Да, есть. Теоретическая возможность есть у медведя-летуна. Он ведь на воле преодолевает до пятисот метров по воздуху. Но как он это делает! Он забирается на самую высокую сосну и оттуда планирует.
— Как? Ты не знаешь темы?
— Конечно, не знаю, скажи быстрее!
— А я не знаю. А что же делать? Что же делать? Скоро эфир! Пять секунд до эфира, а я не знаю темы! А что мне делать? Мне надо тебе сказать! И мы будем вместе с тобой! Мы будем с тобой как Бонни и Клайд, как Лёлик и Болек, как Гржемилек и Вахмурка! Как Сид и Нэнси мы с тобою будем вместе! Как Сид и Нэнси... Нонна, я не успел, эфир!
— Скажите пожалуйста, Иван Андреевич, а кто из вышеперечисленных нами животных представляет для науки наибольшую ценность?
— Безусловно, все они представляют. И рогатики, и чернопопики, и мои любимые мыши-медуницы.