... А закат, беспокойно громыхая, выжигает мне внутренности.

Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью.

... Это не дневник, а история болезни...

... Предупреждаю всех, кому выпадет на долю такая же участь, как и мне, не пробовать заменить морфий кокаином. Кокаин — сквернейший и коварнейший яд.

Предыдущие строки написаны во время воздержания, и в них много несправедливого.

Чёрт в склянке. Кокаин — чёрт в склянке!

У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, — способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество — это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...

Я счастлив на несколько часов.

Распад личности — распадом, но всё же я делаю попытки воздерживаться от него.

Итак: горка. Ледяная и бесконечная, как та, с которой в детстве сказочного Кая уносили сани. Последний мой полёт по этой горке, и я знаю, что ждёт меня внизу.

Позорно было бы хоть минуту длить свою жизнь. Такую — нет, нельзя. Лекарство у меня под рукой. Как я раньше не догадался?
Ну-с, приступаем. Я никому ничего не должен. Погубил я только себя. И Анну. Что же я могу сделать?
Время залечит, как пела Амнер. С ней, конечно, просто и легко...

... В нормальном сне музыка беззвучна... (в нормальном? Ещё вопрос, какой сон нормальнее! Впрочем, шучу...) беззвучна, а в моём сне она слышна совершенно небесно. И главное, что я по своей воле могу усилить или ослабить музыку.

Ах, Анна, большое горе у тебя будет вскоре, если ты любила меня...

... Побежал к дому, как к месту спасения, ничего не желая, кроме того, чтобы у меня не разрывалось сердце...