— Он вступил в дело к своему дяде и стал, как бы это сказать, какой-то пресный, что ли. Правда, уверяет, что бросит службу и займется журналистикой — он неплохо пишет. Но я не верю в эти разговоры. Он хочет одного — разбогатеть. Это так противно, по-моему. Вы не согласны, мистер Саттертуэйт?
Он был растроган ее молодостью, ее детской самоуверенностью…
— Голубушка, — сказал он, — на свете так много противного! Так много противных людей, одержимых не только мыслью о деньгах.

— Убраться с дороги — вот все, что я могу сделать, — продолжал он с веселым отчаянием в голосе. — Молодость тянется к молодости… Эти двое, они созданы друг для друга… Я должен исчезнуть…
— Куда же это? — поинтересовался мистер Саттертуэйт.
Сэр Чарлз беззаботно махнул рукой.
— В никуда. Разве теперь это важно?... Может быть, махну в Монте-Карло, — добавил он вдруг, немного выйдя из образа, но тут же спохватился и заговорил, как того требовала чувствительная сцена, упавшим голосом:
— Затеряться ли в толпе.., или в пустыне… Какая разница? По сути своей человек всегда одинок… Одиночество — вот мой удел…
Это была явно реплика под занавес.
Кивнув своему собеседнику и единственному зрителю, сэр Чарлз покинул комнату.