Писатель – цитаты персонажа

— Мы до сих пор не научились по достоинству ценить людей при жизни. После смерти — пожалуйста, все как следует: венки, оркестр, речи у гроба. С живыми сложнее. Вместо почестей — неприязнь, зависть, интриги. Да-да, не удивляйтесь, если что-то нас погубит, то в первую очередь зависть. Она даже железо точит.

... я испытывал простое и самое большое на свете счастье — я был жив.

К чему писать большие книги,
Когда их некому читать?
Теперешние прощелыги
Умеют только отрицать.

Ходил развлекаться, попал на похороны.

Каждую ночь я заворачивался в холодное хлопчатобумажное одеяло, а на рассвете разворачивался с прежним мерзким ощущением на душе. Каждое утро подушка оказывалась влажной, а я не мог вспомнить, что мне снилось и отчего она стала солоноватой.

Стоит мне выйти из кино при дневном свете, на меня наваливается тоска. Ни на что глаза не глядят.

Это же закон жизни! Мечтаешь об одном, а получаешь совсем-совсем другое.

В колледже нас было четыре тысячи студентов. Так из них только пятнадцать мальчишек и четырнадцать девчонок вместе со мной наблюдали звезды. Остальные бегали по дорожкам и наблюдали за собственными ногами.

Гуманизм должен быть избирательным.

Поиски истины. Она прячется, а вы ее повсюду ищете. В одном месте копнули — ага, ядро состоит из протонов. В другом копнули — красота, треугольник а бэ цэ равен треугольнику а-прим бэ-прим цэ-прим... Вы неплохо устроились. Мне хуже. Я эту самую истину выкапываю, а в это время с нею что-то такое делается... Выкапывал я истину, а выкопал кучу дерьма. Возьмите вы какой-нибудь закон Архимеда. Он с самого начала был правильным, и сейчас он правильный, и всегда будет правильный. А вот стоит в музее античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а сейчас он стоит в музее и вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью форм... Все ахают и охают, и вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь жулик или шутник. И форма у него осталась неповторимой, и рисунок лаконичный, но аханье, как ни странно, стихает...

Мы любим друг друга. С голоду, разумеется. Но любовь есть любовь, как бы она ни возникла.