Ребята! Будем жить!
Летчик Скворцов погиб, когда победил свой страх воздушного боя.
Ребята! Будем жить!
Летчик Скворцов погиб, когда победил свой страх воздушного боя.
— Вот в Берлине, на самой высокой уцелевшей стене, я с огромной любовью напишу: «Развалинами Рейхстага удовлетворён». И можно ехать домой сады опрыскивать.
— Командир, когда вы будете в Берлине автографы оставлять, я вас очень прошу, посмотрите повнимательнее. Там уже будут наши подписи… первой эскадрильи.
— Да какая разница, браток: наши, ваши...
— И вообще там первым распишется рядовой пехотный Ваня. Да и по праву.
— Ты Поныри помнишь? Болтуны… Привыкли говорить: «Немец трус, немец боится лобовой, обязательно отвернёт!» А мой не отвернул… Да так, что плоскости поотлетали: крылышко влево, крылышко вправо. Очухался на земле — «Як» догорает, а у меня перед глазами… черешня цветёт.
<...>
— От войны не уйдёшь!
— От себя не уйдёшь — вот что страшно.
— Подавай в трибунал, командир. Вот рапорт о списании.
— Куда?
— В пехоту! К чёртовой матери! В штрафбат!
— «К чёртовой матери». А кто ж сбивать бубновых будет? Я с желторотиками, да?!
— Он приказал мне уводить всех. А я ведь ведомый! Я не должен был оставлять его одного!..
— Не казни себя. Приказы надо выполнять…
— Лёшка, «мессер» на хвосте! Лёша! [атакует] Держись, Лёша! [сбивает «мессершмитт»] Горишь, бубновый!... Иди, Лёшка, я их свяжу! Лёшка, уходи!
— Не-ет, теперь мы дуэтом споём, Серёга!
— У тебя же оружие, Лёшка!
— В порядке оружие, это я тебя купил!