Даже когда ты снисходителен к ним, они всё-таки чувствуют, что ты презираешь их; и они возвращают тебе твоё благодеяние скрытыми злодеяниями.
Тот, кто кормит голодного, насыщает свою собственную душу....
Ибо люди не равны — так говорит справедливость. И чего я хочу, они не имели бы права хотеть! — так говорил Заратустра.
Кто должен быть творцом в добре и зле, — поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Часто грязь восседает на троне — а часто и трон на грязи.
Один вышел на поиски истины как герой, а добычей его стала маленькая наряженая ложь. Это называет он своим браком!
Время от времени немного яду — он навевает приятные сны. И побольше яду напоследок, чтобы приятнее было умирать.
Раз!
О, внемли, друг!
Два!
Что полночь тихо скажет вдруг?
Три!
«Глубокий сон сморил меня, —
Четыре!
Из сна теперь очнулась я:
Пять!
Мир — так глубок,
Шесть!
Как день помыслить бы не смог.
Семь!
Мир — это скорбь до всех глубин, —
Восемь!
Но радость глубже бьёт ключом!
Девять!
Скорбь шепчет: сгинь!
Десять!
А радость рвётся в отчий дом, —
Одиннадцать!
В свой кровный, вековечный дом!»
Двенадцать!
Они так холодны, что ищут себе тепла в спиртном.
Они разгорячены и ищут прохлады у замерзших умов.
Все они хилы и одержимы общественным мнением.
У того, кто хочет быть совсем справедливым, даже ложь обращается в любовь к человеку.
Брак — так называю я волю двух создать одного, который больше создавших его.
Злое дело похоже на нарыв: оно зудит, и чешется, и нарывает, — оно говорит откровенно.