С возрастом начинаешь на все смотреть иначе. Огромное становится мелким.
Забавно, но лица тоже могут выходить из моды. Когда смотришь на старые фотографии, все, кто на них изображен, немного похожи, как будто они родственники. Взгляните на фото, снятые десятью годами позже, и вы обнаружите, что лица изменились, а те, что были раньше, пропали и больше уже никогда не появятся.
У всех вещей есть форма во времени, а не только в пространстве. И в некоторых мраморных глыбах прячутся будущие статуи.
— Странный ты, Блейк. И отношение к жизни и войне у тебя тоже странное.
— Странное? Слушай... Однажды понимаешь, что весь этот мир просто большой прикол, и в нем имеет смысл быть только Смехачом.
— Сожженные деревни, мальчишки с ожерельями из человеческих ушей... Это прикол?
— Эй... Разве я говорил, что это прикол хорошего тона? А я стараюсь соответствовать.
Про то, что все нутром чуют. Про то, чего боятся. О чем не принято говорить. Он понимал. Понимал, на какие ужасы способны люди. Никогда не отступал. Видел черное нутро мира и никогда не сдавался. Когда человек видит такое, он уже не может повернуться спиной. Не может притворяться, что это не существует. Кто бы ни приказывал ему закрыть глаза.
Нет-нет, я не возражаю против того, чтобы быть умнейшим человеком в мире. Только лучше бы не в этом мире.
— Для своего возраста он в потрясающей форме.
— Ага, только немножко мёртвый...
Готовясь к очередной кровавой бойне, люди особенно громко и красноречиво витийствуют во славу мира.
— Да ни хрена это не изменит. Дайте-ка я вам покажу, почему... Это ни хрена не изменит, потому что не пройдет и тридцати лет — и ядерные ракеты начнут порхать над планетой, как майские жуки... И тогда наш Ози будет главным умником на пепелище. А теперь прошу извинить, у меня важная встреча. До встречи на страницах комиксов.
— Я думал, ты бросила, Лори. Вредные привычки. Помнишь?
— Ничего нельзя бросить. Бывают только длинные перерывы между рецидивами, верно?
Я верю, что, подходя к объекту изучения с чувствительностью, достойной статистиков и патологоанатомов, мы безнадежно отдаляемся от чудесной и манящей планеты воображения, чье притяжение и заставило нас когда-то заняться исследованиями.
Я сидел на кровати. Смотрел на карточку с кляксами Роршаха. Я пытался притвориться, что пятно похоже на раскидистое тенистое дерево, но это не сработало. Оно было похоже на дохлую кошку, которую я однажды нашел. Жирные блестящие черви слепо копошились в ней, наползали друг на друга, отчаянно прятались от света.
Но даже это воспоминание — лишь попытка избежать настоящего ужаса. А ужас в том, что на самом деле это просто изображение бессмысленный и пустой черноты. Мы одиноки. Больше ничего.
- 1
- 2
Нет вашей любимой цитаты из "Алан Мур, Дэйв Гиббонс. Хранители"? Добавить цитату