Неужели ты не понимаешь, что мы живем как свиньи и дохнем как свиньи только потому, что мы друг другу никто.
— Я иногда думаю: нахрена я в начальники пошёл? Работал бы хирургом, резал потихонечку.
— К тебе на стол не дай бог попасть! Ты почечку отрежешь прозапас и продашь.
— Я гляжу, ты бессеребреник. Много жуликов поймал!?
— Вас поймаешь... Вас сажать начинаешь — вы сразу на лапу даёте. Я человек русский, я не взять не могу.
Тульский - начальник службы здравоохранения.
Саяпин - начальник УВД,
— Ну, спасибо тебе, жили, горя не знали. О чём ты думал?
— О людях, родная.
— А мы с Антоном не люди?
— В общаге 800 человек.
— И все твои жёны и дети?
— Маш, не надо так.
— Как так?
— Я ж не знал, что всё так повернётся.
— А как? Как ещё оно могло повернуться? Если они воруют годами, весь город высосали. Ты что им пошёл правду доказывать? Ты на что рассчитывал, что они расплачутся, будут свою вину заглаживать, людей спасать? Да нету для них людей, пойми...
— Для меня есть, для меня! И надо было попробовать. И я на себя 800 смертей не возьму, поняла меня?
— Поняла.
Галаганова - это мэр города.
На всех хорошей жизни всё равно не хватит, подели её на всех, и никому ничего не достанется, и все мы будем одинаково нищие.
— Что ты стоишь тут, поехали!
— Ни ментов нет, ни пожарки.
— А ты крикни ещё громче, может, они появятся?
— Они должны же были быть.
— Кому они что должны? Ты что как ребенок? Ты в каком мире живешь? Тебя только что чуть не убили! Проснись, поехали!
— Прости нас с матерью, сынок.
— Да ты чё, бать?
— А чё мы тебе дали?
— Жизнь.
— А что с ней делать, с такой жизнью? А вон погляди на нас с матерью. Собачимся каждый день. Ни любви не осталось, ни радости. И тебя жизни не научили. Все, что с тобой случилось — это наша вина.
— Перестань, бать.
— А люди вон, вагонами воруют, по головам идут и живут, горя не знают... А ты вон, эти трубы поганые чинишь. Людям помочь хотел, от смерти сберечь, а тебя того и гляди самого грохнут. Уезжай, сынок. Никогда тут по-другому не будет. Никогда.