Я вспоминаю детство, и у меня заболевает нежностью сердце.

Каждый из нас придумывает свою жизнь, свою любовь и даже самого себя.

Человеческая тупость бессмертна.

Сегодня ночью я плакал от любви.

А у мужчин, как правило, после цирюльника физиономии делаются глупее процентов на семьдесят пять.

Ужасная несправедливость: мужчины краснеют до шестидесяти лет, женщины – до шестнадцати.

Ольга скончалась в восемь часов четырнадцать минут.
А на земле как будто ничего и не случилось.

Я уверена, что эти девушки попали на улицу из-за своей доброты. Им нравилось делать приятное людям.

Меня никто не убедит, что в гениальной симфонии больше содержания, чем в гениальном салате.

С тонких круглоголовых лип падают жёлтые волосы.

Вокруг могучая грязь. Она лежит, как разъевшаяся свинья, похрюкивая и посапывая.

Чем ближе я подхожу к вечности, тем игривее становятся мои мысли.

Как часто у прекрасного – судьба Джоконды. Проклятая судьба!

Тут, видишь ли, не романтика, а фарс. Впрочем, в политике это одно и то же.