Все новое в эстетической мысли и ее воплощении всегда вызывало издевки. Всякий значительный сдвиг в искусстве подвергался сначала осмеянию и порождал яростные нападки невежд.

Этот дом казался ему более подходящим для тюрьмы, чем для жилья.

Он был абсолютно искренен в каждом своем слове. И когда он был в настроении, то сам верил всему, что говорил.

Человек либо нравится мне, либо нет. Я могу определить с первого взгляда.

Быть красивой — не преступление.

Вы, конечно, большой человек, что и говорить, но поступаете, как тот, кто, рассердившись на свое лицо, отрезал себе нос.

Деньги достаются медленно, а уходят быстро.

Каждый думает только о себе, и жизнь других людей для него — лишь дополнительные аксессуары его собственного существования, не имеющие значения; важно лишь все, что касается его самого. Жизнь других людей кое-что значила для каждого лишь постольку, поскольку от нее зависело его счастье...

— У вас добрые намерения, Лаура, — сказал он хрипло и пошатнулся. — И у меня тоже всегда были добрые намерения. Мы оба люди добрых намерений. — Он рассмеялся. — Но сделать мы ничего не можем.

— Как это ужасно — полюбить вопреки своей воле, — произнесла она наконец. — Когда я с вами, я больше не принадлежу себе.

Этот план казался ему смелым; он видел в нём доказательство своей энергии и отваги. В действительности же это был результат атаки совести на туго натянутые нервы.