– Но кто же тогда будет учить и вдохновлять людей на подвиги? – воскликнула Эльга. – Ради чего люди ищут подвигов и славы, как не ради памяти? Не потому ли, что хотят стать выше и славнее тех, кого помнят?
– Нельзя, госпожа, быть стягом и воином одновременно, – усмехнулся Алдан. – Или драться, или вдохновлять. Только что-то одно. Но ты не беспокойся. Желающие быть стягом всегда найдутся. Многие возродятся поневоле, потому что о них не было саги – было нечего помнить, и им придется выйти в мир, чтобы попробовать еще раз. Но ведь воинов нужно много. А стяг для войска нужен только один. Когда их два – это скорее плохо, чем хорошо.

Открытый и прямой, Вольга не любил хитростей, ему было неприятно видеть, как ловко Одд управляет людьми, оставаясь не только в безопасности, но и в хороших отношениях с теми, кто мог бы стать его жертвой, — а возможно, еще и станет. Он знал, что, стравив его с Дедобором, Одд назначил встречу во Взваде им обоим и спокойно ждал там своего будущего союзника — того, который останется в живых и победит, чтобы присоединиться к нему. «Относись ко мне как к своей судьбе! — усмехнулся тогда Одд, догадавшись о его мыслях. — Она тоже выбирает победителя, а обижаться на нее — верный способ остаться в дураках». Вольга не обижался. Первый урок — извлекай пользу из обстоятельств — он уже усвоил и применял его к самому Одду. А искусство управлять людьми и добиваться целей, не пачкая рук, было не лишним и для него. Князю нужно уметь управлять людьми, если он хочет и дальше оставаться князем.

– А что, если этих богов вовсе нет? – горячо шепнул Никтополион и воровато оглянулся. В его глазах пылала жажда истины, но он понимал, что за такие разговоры в северной варварской стране можно сильно получить по голове. – А что, если за этими колодами ничего не стоит? Что тогда?
– Ну, ты сказал! – Зимобор не рассердился, а засмеялся, как будто услышал несусветную глупость. – Ты видел солнце? Ты замечал, что сменяются зима и лето, что люди родятся и умирают, как трава и деревья, как сами светила? А если ты всё это видел, как же можно говорить, что богов нет? Не значит ли это отрицать очевидное?