Не терпеть нужды и не иметь излишка, не командовать другими и не быть в подчинении — вот моя цель.
Перевод Е. Солоновича.
Амур десницей грудь мою рассек
И сердце обнажил и в это лоно
Лавр посадил с листвою столь зеленой,
Что цвет смарагда перед ним поблек.
Его омыл сладчайших слез поток,
Он из земли, страданьем разрыхленной,
Превыше всех дерев вознесся кроной,
И к небу аромат его востёк.
Растенья благороднейшего корни
С тех пор ношу я в сердце непременно -
Добро и славу, честь и красоту,
И целомудрие в одежде горней -
И, перед лавром преклоня колена,
Его с молитвой чистой свято чту.
Читаем "Пророк" Пушкина: "И он мне грудь рассек мечом, и сердце трепетное вынул, и угль, пылающий огнем, во грудь отверстую водвинул".
В прекрасные убийственные руки
Амур толкнул меня, и навсегда
Мне лучше бы умолкнуть — ведь когда
Я жалуюсь, он умножает муки.
Она могла бы — просто так, от скуки —
Поджечь глазами Рейн под толщей льда,
Столь, кажется, красой своей горда,
Что горьки ей чужого счастья звуки.
Что я ни делай, сколько ни хитри,
Алмаз — не сердце у неё внутри,
И мне едва ли что-нибудь поможет.
Но и она, сколь грозно ни гляди,
Надежды не убьёт в моей груди,
Предела нежным вздохам не положит.
В собранье песен, верных юной страсти,
Щемящий отзвук вздохов не угас
С тех пор, как я ошибся в первый раз,
Не ведая своей грядущей части.
У тщетных грез и тщетных мук во власти,
Мой голос прерывается подчас,
За что прошу не о прощенье вас,
Влюбленные, а только об участье.
Ведь то, что надо мной смеялся всяк,
Не значило, что судьи слишком строги:
Я вижу сам, что был смешон.
И за былую жажду тщетных благ
Казню теперь себя, поняв в итоге,
Что радости мирские — краткий сон.