В то время, когда вдохновение спит,
И свист вытекает из теплого горла,
Я выпью из строчек поэзии спирт,
И в гранях строфы будет сухо и голо.
Жизнь со мной извилистей вдвойне
Ведь меня по бездорожью носит.
Потому приходится жене
Морщить не особо римский носик.
Всегда душист и ярок мой цветник,
Хотя за ним слежу я как попало
И не читаю специальных книг,
И даже в садоводческих журналах
Я не ищу новаторских статей.
Над почвою не лезу вон из кожи.
Я буду привыкать у зиме,
Как привыкают к новой ране,
С прилежным, тягостным стараньем,
Что вовсе не по нраву мне.
Я жизнь прожил вполне спокойно, вкрадчиво,
Я смог себя от боли уберечь.
И поздно понял, — зря я поворачивал,
Боясь того, что можешь ты навлечь.
И за всю жизнь, не овладев наукою
Быть битым просто из-за ерунды,
Я устремляюсь на твое мяуканье,
Сулящее все прелести беды.
Лестницей звуков подняться к словам.
Каждое слово — незыблемый храм.
Точка — всего лишь намеченный пункт,
Чтобы осмыслить проделанный путь.
На мечты почерневшую мачту
Я давно не влезаю, как мальчик.
Сгорает бабочек гурьба,
В жар обмакнув крыла -
Вполне нормальная судьба
Для жаждущих тепла.
Только для употребленья во благо
Через извилин тугой змеевик
Перегоняю словесную брагу,
Крепкую — прямо сейчас в чистовик.
Стиховаренье идёт, как по нотам,
Если с утра, дав отставку делам,
Целые сутки в обнимку с блокнотом
Ползаю. насочинявшийся в хлам.
Я лишь тогда чего-то стою,
Когда я строки в строфы строю -
Так на кирпич кладут кирпич.
Без особого труда,
С нетерпеньем даже,
Я уйду туда, куда
Мне строка укажет.