Знаешь, быть девственницей — это такое жуткое состояние, вроде как и не сдать вступительных или завалить диплом. Поскорей бы его спихнуть, конечно, и при всём при том… при всем том сей ценный опыт приобретается с кем-то, кто по-настоящему для тебя значим, иначе в нем не будет смысла для твоего внутреннего «я».

Заставлять женщин смеяться — это все равно что играть с огнем, они ведь ценят смех превыше всего — после страсти.

Она отчаянно, до высокомерия горда тем, что несчастна.

... Я с удивлением понял, что пусть я все еще люблю ее и знаю, что никогда не смогу полюбить другую женщину, меня передергивает от мысли: а вдруг она вернется.

С женщиной можно делать только три вещи. Ты можешь любить её, страдать из-за неё и превращать её в литературу.

Странные чувства вызывала её красота; она словно рождена была, чтобы стать объектом разрушения.

Я говорил о бесполезности искусства, но ничего не сказал о том облегчении, которое оно способно дать.

Чем лучше узнаёшь жизнь, тем менее реальной она становится...

Некоторые двери выглядели так, будто она вот-вот из них выйдет.

Кто, черт возьми, придумал человеческое сердце? Скажите мне, а потом покажите место, где его повесили.

... Впервые в жизни он видел ее задумчивой, рассудительной и переполненной отголосками нежности, какими женщина всегда может позволить себе оделить мужчину, уже нелюбимого.

Разве не зависит все на свете от нашей интерпретации царящего вокруг нас молчания?

Понимание не есть функция размышления, но стадия роста души.

…Распущенность была странной формой самоотрицания, этакой переодетой свободой…

Нечестно смотреть на спящую женщину, когда она не начеку.