«Чтобы ни случилось — это жизнь», -
Мне сказала бабушка однажды, -
«Днем неутоляющимся, каждым,
Чтобы ни случилось — дорожи».

Опустела жизни чарка,
Опустилась жизни стопка,
Серебрилась в небе чайка
Долго жалобно и тонко,
Словно спрашивала — сколько
Быть ей жалобой невольной...
Но осталась только долька,
Закусить которой — больно.

Мы потеряли друг друга,
Как никогда не теряли,
Лопнула счастья подпруга,
Дрожки застряли.

В жиже жестокой житейской
След не оставим колёсный...
Плачут капелью апрельской
Поздние вёсны.

Вечной любви потемнели платаны,
Брошены нити харизм.
Всё это время мы шли по Расстанной -
Улице — с именем — Жизнь.

Очи и ночь — одиночество,
Имя забудется, отчество,
И не узнают фамилии,
И не припомнят — а были ли?

Сколько б ни жил — согрешил:
Чаю не допил с малиною,
В тонких застенках души
Мучится белая совесть,
Жизни прохладная повесть
Сдаться в архив не спешит.
То, что её сокрушит,
Явится тихо с повинною.

Листопад золотистых волос,
Половина из них — седина.
Так из темных и светлых полос
Составляется жизни стена.

Хрупка, непрочна и нежна
Людская память,
Ужель на то она дана,
Чтоб в вечность кануть?

Не искупаешься дважды в холодной купели,
Жизнь — волевой океан, синусоидных волн окаянье.

Живешь — и славно. Этот вдох
Вошёл в тебя, твоей став частью.

Жизненный миг человеческий,
Счастьем ли, горем отмечен,
Сколько поёшь — не певчий,
Сколько живёшь — не вечен,
Хворью-бедой укорочен,
Белой тоской удлинённый,
Строчкой неровной застроченный,
Коленонепреклонённый.

Ушло веселье из садов.
Под снегом сломанные сливы
И гроздья сморщенных шаров -
Когда-то праздников шумливых.

Ушло веселье из садов.
Под снегом сломанные сливы,
А с ними кольца тех годов,
Когда мы были так счастливы.

И где-то плачет трясогузка.
Что тело — бренный мавзолей,
Что дальше — новая разлука,
Что ближе — смертная тоска,
И будут слёзы не от лука,
И будет замок из песка.