Для поэта всё дело в что, диктующем как.
И вот, великой силой жеста,
Вы стали до скончанья лет
Жених и бледная невеста,
Хоть не был изречен обет.
Розан ал, студень гол,
А будильник — зол.
Поразрумянился весь совет,
Лбищи понапружили.
В Гаммельне собственных мыслей нет,
Только одне чужие.
Коль небожители в царстве тел —
Ни лоскутка на дыры
Вам, ибо правильный был раздел
Благ при начале мира:
Нам — только видимый, вам же весь
Прочий (где несть болезни!).
Коль божество, в мясники не лезь,
Как в божества не лезем.
Вам — миродержствовать, нам — родить:
Здесь близнецы, там тройня.
Но музыканту счастливым быть —
Попросту непристойно!
Может быть, Вас не захватит волна,
Сгубят земные соблазны, —
В этом тумане так смутно видна
Цель, а дороги так разны!
Никогда не лейте зря воды, потому что в эту секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек. Не бросайте хлеба, ибо есть трущобы, где умирают. Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают. Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. Моя заповедь: преследуемый всегда прав, как и убиваемый.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Фрагмент её письма сестре Анастасии. Письмо было написано в 1910 году, в той самой «России, которую мы потеряли». Цветаевой было тогда 17 лет.
Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и нагробные плиты...
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной — воскресаю!
Да здравствует пена — веселая пена —
Высокая пена морская!
Новый Год встречаю одна, как большевики пишут: — «Цветаева всё более и более дичает».
Марина Цветаева. Из письма Вадиму Рудневу. 31 декабря 1934 г.