Когда мне было 8 лет, я был очень зол на своих родителей за то, что они притащили меня в этот мир. Я ненавидел быть живым. Но, знаете… С годами как-то привыкаешь. Я стараюсь максимально наполнить каждый день, который я проживаю.

Только не-готы считают, что Cure — это готика.

Всю свою жизнь я играл музыку исключительно для собственного удовольствия, и идея превращения музыки в машину бизнеса для меня чудовищна.

В некотором смысле, когда мне было семнадцать, мне уже было пятьдесят. Я всегда был старым.

Когда я был молод, меня очень волновал вопрос: если я доживу до седин, не подведу ли я самого себя, не сдамся ли, не пойду ли на компромисс? Этот свой юношеский голос я до сих пор внутри себя слышу, он постоянно где-то там верещит, никогда не затыкается. Когда заткнется — я уйду на пенсию.

Я занимаюсь работой, которую очень, очень люблю, и в своем роде я веселюсь, работая.

Иногда мне очень нравится раздражать людей, которым хочется быть раздраженными.