Счастье — это такое чувство, которое сочетает в себе лёгкое опьянение с лёгкой болезненностью.

Реальность стала для нее гибкой: она имела возможность видеть только то, что хотела, и не видеть того, чего не хотела, с легкостью могла, не думая об опасности, вести какой-то особый образ жизни, образ жизни, за который когда-нибудь ей придется дорого заплатить.

Люди — странные создания. Все, до чего мы дотрагиваемся, мы оскверняем, при этом в душе у нас есть все задатки для того, чтобы стать святыми.

Постоянные потуги изобразить себя нормальным человеком привели к тому, что та доля нормальности, которая была дарована мне природой, оказалась разъедена ржавчиной, и со временем я стал и эту, естественную, часть своей души считать притворством. Иначе говоря, я превратился в человека, который не верит ни во что, кроме лжи.

Если бы не любовь, то люди ладили бы друг с другом.

В общем, не бывает самоубийства, когда самоубийца слишком долго раздумывает.

Гитлер. Если я и сумасшедший…

Крупп (слегка коснувшись его плеча). Сомнения в здравости собственного рассудка посещают и меня! Бывают такие моменты, когда лучше сказать: «Я – сумасшедший» – иначе невозможно вынести и понять самого себя…

Гитлер. А что потом?

Крупп. А потом надо сказать себе: «Это они все сумасшедшие, а я нормальный».

Одним людям живется легко, а другим — чрезвычайно трудно. Это очевидная несправедливость — еще большая, чем расовая дискриминация.

... отношения между мужчиной и женщиной не стоят на месте — детская мечта оставить все как есть совершенно нереальна.

Первый опыт физической любви оказался настолько убогим по сравнению с рисовавшимися мне райскими картинами, что я просто обязан был попробовать еще раз, чтобы хоть немного приблизиться к образу, который существовал в моем воображении.

Полагаю, всякий находит в ошибочном представлении о другом человеке свой стимул к жизни.

...когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством; когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают, что я веду себя естественно.

Когда я слишком страстно чего-то жду, когда моё воображение заранее разукрашивает грядущее событие сверх всякой меры, в конце концов получается вечно одно и то же: наступает долгожданный миг – и я убегаю прочь.

Как трудно заставить человека поверить во что-то с помощью логики и как легко это сделать, ссылаясь на чувства, пусть и мнимые.

Это три сущности — идеал, сон, воспоминание — объединяет то, что их нельзя потрогать рукой. Стоит лишь на шаг удалиться от материальных, осязаемых предметов, как они превращаются в идеальные, становятся чудом, приобретают редкую красоту и прелесть. Святость-идеал присутствует во всем, но мы касаемся рукой — и предмет оскверняется.