Если хочешь лететь, лети — путь свободен. Хочешь остаться — оставайся. Только решай это сам. Никто за тебя это не сделает.

Вы знаете, с некоторых пор я верю, что в жизни всё возможно, абсолютно всё, даже то, что невозможно.

— Сколько лет здесь эта труба?
— Сорок.
— Сколько ещё пробудет?
— Столько же.
— Столько же.
— Ну и что? Что? Что?
— Да всё так... Всё. Увидали, осудили, потрындели, махнули, покурили и всё... И всё так...

Чего вы так на меня смотрите? У вас как-то по-другому? Все в обойме. Все. Только каждый в своей.

Закон превыше всего, но как быть, когда милосердие оказывается выше закона?

— Ну хватит! Я своего мнения не менял, хотя наполовину еврей.
— Евреев наполовину не бывает.

Совершенно верно. Я еврей. Стопроцентный еврей. У меня как у человека, куча недостатков, но есть одно достоинство. И, вы знаете, оно врожденное еврейское: задумываться. Я им очень дорожу.

Если глупость сказал не еврей — это хорошо, а если еврей — то это уже не глупость.

Не следует искать здесь правду быта, попытайтесь ощутить истину бытия.

Ну, знаете... Потрясающе!... О каком правосудии можно тут рассуждать? Слесарь дядя Коля бегает пьяный по городу! Начальник милиции дядя Лёша пьёт с ним водку! Городской прокурор дядя Вася закрывает на всё глаза, а преступник остаётся на свободе! И это в то время, когда весь цивилизованный мир уже несколько столетий живёт по за-ко-ну!..

Как говорил мой дедушка: ссать и родить нельзя погодить...

Мама тоже была не сахар.

Десяти взрослым людям ничего не показалось, а вам, вдруг ни с того ни с сего, показалось!

Разрешите нож? Вы знаете, мальчик вырос в краю, где понимают толк в ножах... Любой, кто хоть раз имел дело с ножом знает, что бить надо снизу. Это всегда непредсказуемо. Это всегда опасно, и это всегда — трудно защищаться.