— Эх, хотя бы один патрон... Уж я бы не промахнулся в эту раскрашенную обезьяну.
— Я прощаю бледнолицему его слова. Он мог не слышать о сэре Чарльзе Дарвине, и не знать, что обезьяна — наш общий предок.
Пеппи, то, что мы сейчас с тобой увидим... так лучше б мы с тобой не видели!
Перед нападением индейцев.
— Мартин, если можешь — поставь мне фонарь! Я тебя даже прошу. Очень нужно! Это для моей старухи.
— Да вы с ума сошли! Томпсон, как я могу ударить человека? За кого вы меня принимаете?
Чтобы жена Томсона не подумала, что он был, например, «у девок». По словам миссис Томсон: «Если приходишь домой трезвый и без синяков, значит был не в салуне, а у девок».
— Ну зачем ты вышла за меня замуж?
— Я не знала, что ты такой болван!
— Знала! Знала! Знала!
— Кого провожаете?
— О, это великий человек!
— Чем же он велик?
— Он первый познакомил нас с синематографом.
— В таком случае, я второй. Меня зовут Секонд.
— Вот жених для тебя хороший!
— Так он же старый!
— Ну ты же не варить его собираешься!
— Десять против одного, сэр, что вы двумя руками держитесь за Библию.
— Ну, для меня скорее это священное писание.
— Готовитесь к лучшей жизни?
— И вам того же желаю.
— Я не тороплюсь. И вас не тороплю.
— Аккуратнее. Это всемирная история синематографа.
— По-моему, он плохо видит.
— Зато хорошо слышу! Признаться, грамматика не моя стихия. Но даже я могу разобрать, что многие страницы здесь пусты.
— Так это место для истории, сэр. Дерзните, и, быть может, ваше имя впишут в эти страницы. Они ждут своих героев.
— Забавные вещи вы говорите, сэр. Послушать бы вас в другой раз. Когда я отправил на тот свет свою первую дюжину, моя матушка сказала мне: «Джек, если ты и виноват то только в том что не встретил на своём пути хорошего человека».
— Как вы могли смотреть эту гадость?
— Гадость, гадость! Жуткая гадость! Если б вы знали, как я тоскую по вашим фильмам, мистер Фёст! Они ведь и в самом деле могли сделать меня человеком! Но горькая истина, мистер Фёст, заключается в том, что в нашей стране только деньги могут сделать джентльмена человеком, а фильмы мистера Секонда приносят мне деньги.
— Этот дерьмовый синематограф превратил вас в трусливых мулов!
— Я не ослышался, сэр? Вы сказали «дерьмовый синематограф»?
— Да, да! «Дерьмовый синематограф»... и «трусливые мулы»!
— Мулов я Вам прощаю. Но только мулов. Не будете ли вы столь любезны оказать мне одну услугу?
— А-а-а! Наконец-то!
— Не здесь. Мне не хотелось бы осквернять это место. [Дэнли, выходя из салуна, врезается в дверь и падает] Он не любил синематограф.
— Вы что-то сказали?... Значит, Вам нечего мне сказать?..
— Ну, настоящему мужчине всегда есть что сказать! Если, конечно, он настоящий мужчина!
— Хотел бы я знать, что за штуку они сюда тащат...
— Похоже на гильотину.
— После сэра Чарльза Дарвина я от них могу ожидать электрического стула...