— Пишите, я продиктую. Справка дана гражданке Кушаковой А. А. в том, что она провела ночь в Зоологическом музее на общем собрании гаражно-строительного кооператива «Фауна».
— Куда справка?
— Для мужа моего, у меня муж ревнивый… в присутствии 29 свидетелей.
— Свидетелей чего?
— Подпишите и поставьте печать, пошляк.
— Завидую, как вы с мужем-то живете. Не жизнь, а именины сердца. Печать у неё, верная моя.
— Тяните жребий.
— Вытащите эту бумажку, счастливый вы наш!
Я-то думал, что вы — большой учёный, а вы — элементарный собственник! Тьфу!
— Елена Павловна. Я ведь в автомобилях дока. И профилактику, и любой ремонт.
— Я знаю. Вы великий народный умелец.
— Так что для вас я всё сделаю. Бесплатно, конечно.
— Спасибо.
— Да я ваш чахлый «Москвичонок» в «Мерседес» превращу!
— Спасибо, но ведь мое выступление ничего не изменит.
— А это вне зависимости.
Аникеева: — Товарищи, у нас тут страшная недоработка. Страшная! Нужно было просмотреть личное дело каждого. Спасибо вам, товарищ Малаева.
Сын Милосердова: — Вы распоясались.
Малаева: — Пожалуйста.
Аникеева: — ... за своевременный сигнал. Вот только теперь я поняла, как вы правильно поступили, заперев дверь! Товарищи! Мы совершили грубейшую, я бы просто сказала бы, политическую ошибку…
Якубов: — Хорошо. Но как вы думаете всё это исправлять?
— Подумать только, среди тех, кого не исключили, не нашлось ни одного порядочного человека.
— А вы-то сами?
— А я не претендую.
Сидорин: — Пожалуйста, родные мои, признайтесь, кто совершил этот разбой, будет хуже, мои серебряные.
Малаева: — Ну я заперла. Я. Ну легче вам от этого?
Сын Милосердова: — Сильна малышка.
Сидорин: — Вы понимаете, что вы говорите? Вы! Вы понимаете или нет? Я заперла дверь!
Аникеева: — Болтает, успокойтесь.
Кушакова: — Зачем вы это сделали? Вас же не исключили?
Малаева: — Вам, боюсь, этого не понять!
Вот Семён Александрович громко протестует против несправедливого и бессовестного исключения! Я вас правильно перевела?
