Люди и манекены – цитаты из фильма

Василий Лукошко: — Да вы что? Я пришел с работы пораньше, я её муж — Вася.
Василий Колобков: — Это я пришел с работы пораньше, это я муж Вася...
Петр Лукошко: — Две Васи? Вот это да!
Василий Колобков: — Скажи, кто твой Вася? Ну-ка...
Василий Лукошко: — Скажи ему — кто твой Вася!
жена Лукошко: — Что вы пристали? Я встаю в семь утра, они ещё спят. Я прихожу с работы — их ещё нет, они приходят поздно ночью, в двенадцать часов, когда я уже сплю. В субботу и воскресенье они же болеют: футбол, хоккей, охота, рыбная ловля, дома они не бывают, а потом: «Кто твой Вася?» Могу я вспомнить?

Это не ваша жена, это моя жена, это не ваш котик, это моя киса.

Вот тебе и папа! Жену бросил и двоих детей. Как сказал один пассажир: «Выбирая себе родителей — не ошибись».

Погодите Вы... Всего хорошего... Погодите. Сдачу вам надо. А мелочи нет у вас? А! И у меня нет. Погодите, а может я здесь разменяю... Минутку. Купить нибудь? <...> Да что вы, что я, ребенок — шоколад себе покупать? Не себе?... А вы знаете что, давайте. Вот это будет номер. Вот она удивится-то. Вы знаете, когда я последний раз шоколад покупал? Сразу после войны, как демобилизовался. Горький, пористый, помню, тогда очень она его любила. А с тех пор — всё, только детям и внукам. Как-то принято только детям и больным фрукты и шоколад покупать. Взрослым — в голову не приходит. А знаете что? Давайте-ка подороже.

Простите, у вас жена, извините, она стройная женщина, да? Хрупкая... Изящная... Ну а зачем вам, простите за любопытство, хрупкая? У неё же нагрузка-то по дому на три лошадиные силы. Вам что-нибудь надо более подходящее. А хрупкая, она ведь, знаете, она в талии может переломиться. Тут же тягач нужен. Что вы? Раньше? А ещё раньше и женщин-то вообще не было, одни бабы были. Вот у вас, извините, телевизор дома есть? Вы его, наверное, бережёте, стараетесь не поцарапать? Хотите, чтобы он подольше был как новенький. Ну а жена? А не боитесь, что у нее руки огрубеют, что лицо у неё — появятся морщины? И что она очень скоро будет не как новая?

Пеленки заставляет стирать? Ай-ай-ай! Это кто же на такое осмелился-то? Жена! Вдобавок ещё и картошкой унизила? А вы что, выходит, картошку не любите? Верно-верно, это правильно, это верно, есть сугубо мужские дела, а есть сугубо женские. А «сугубо женские» — простите, это какие? Ага. Пеленки, сварить, и полы... и посуда. Жаль, за баранкой — я бы записал. И ещё — в магазин, и на рынок и, конечно, ещё с ребенком. А мужское дело — простите, какое? Вдруг ремонт или оконце высадит, стихия там, пожар, ураган с бураном — тогда наше дело. Договорились.

Да нет, я не сержусь. Разве я не понимаю, что человек может быть не в духе. Житья нет? Это что, с жильем плохо? А, житья дома нет?

Добрый человек — он и бритый добрый, он и с бородой добрый. Хам — он и с гривой хам, он и лысый хам. У вас, по-моему, полубокс. Вам кажется, что вам полубокс идёт, может вы и правы. Кому-то кажется, что ему борода к лицу. А кто-то с этим не согласен. Волосатость — что к лицу, что не к лицу. Вот доброта — она всем к лицу. Чуткость — она всем к лицу, а бороды с модой приходят и уходят. Хамство никогда не шло человеку. Оно не к лицо ему, в том числе и вам.

Ой, мерзавец-то, ай-ай-ай, подлец. Вот бандюга! Подумайте! Отпустил себе волосы, бороду и усы. Правильно-правильно, перестричь всех, перебрить наголо, поголовно и принудительно. А я бы и памятники! А вы думали что? Памятники тоже, вы обратили внимание — что ни памятник, то борода! Пушкин зарос, Островский распустился, Лев Толстой распоясался так, дальше ехать некуда. Между нами говоря, по секрету, я ведь тоже, как видите, без бороды. Но чужая борода меня почему-то не оскорбляет. Не это меня волнует.

Не понял. А! Нет, я думал вы поздоровались, а вы там... Очень у вас это художественно получается.

А, вы профессор... Электроникс? Вот, вот.... Симпозиум? Понятно. Это мы понимейнш. Вот это вот — изобретейшен, вот понимаешь ты, это вот — цузаммен, когда вместе вот изобретейшн, покупейшн, продавейшн, вот это лучше, чем воевейшн.

Ну что ты, милый! Уважающий себя пёс с тобой в одну машину не сядет, ты же ему всё обоняние отшибёшь, он же после тебя кроме «Столичной» ничего найти не сможет... да погоди, не пей из лужи-то, оставь голубям!

Пьёт-то один, а голова болит у всех.

Кто стукнет, кто свистнет, кто шмякнет, кто звякнет — вместе получается воспитание.