— Если она виновата, будет наказана.
— Понаберут тут всяких, приютских. Нормальным детям проходу нет.
— Убирайтесь отсюда вон! Чтобы ноги вашей здесь больше не было!
— Аня, не надо.
— Ах, вот оно что?! Ах, вот оно что?!
— Вам же русским языком сказано: убирайтесь отсюда вон.
...
— За что ты избила девочку?
— За то.
— Хорошо. Ну, тогда скажи, а куда ты водила детей? Или, может быть, это тоже тайна?
— Я их водила Аврору смотреть.
— А разве можно детям по городу ходить во время дождя?
— Ну ты же мне обещала?
— Да, что ей обещания, все окружающие? Вот ей захотелось и всё.
— Хорошо, в конце концов я всё могу понять и простить. Только скажи мне, за что ты ударила девочку?
— Она знает.
— Ну вот мы тоже с мамой должны знать... Хватит, повернись ко мне лицом! Повернись, когда с тобой отец разговаривает!
За что? За что ты ударила девочку?
— За то.
— Ну, вот скажи. Если я просто так, ни за что, взял и вот этой рукой ударил какого-нибудь человека? Ты бы меня уважала?

— Слушать вас противно! Сидите каждый в своей норе и рады: моя конфорка, мой выключатель. Ужас.
<...>
— Да милочка моя, ведь вам самой удобно так. К вам ходит молодой человек, а мы ничего не говорим.
— Ещё бы не хватало.
— Риточка, деточка, вам всё равно. Вам тут не жить. Вы уезжаете к жениху...
— Слава богу. Выпустите меня.
— Выпустите её.
— Прелесть. В восхищении. Экстремистка!

— А фамилия моя, оказывается, не Антонова, а Рябикова.
— А зовут Джульетта?
— Джульетта.
— Везучая ты, Тоня, тебя раз и нашли.
— Нет, девочки. Не так. Что мы грибы, что ли, чтобы нас искали? Найдут — не найдут, взрослые ведь странные. Вот мой папа, например, подарил мне тогда цветы и стеснялся и больше не приходил. А я знаю, если бы я сама его не искала, сама за ним не ходила, он бы не догадался. Честное слово, девочки.

— Привет, Толик.
— А откуда ты знаешь, как меня зовут?
— А помнишь, тебе тогда кричали, чтобы ты дверь закрыл? Сейчас тоже закричат?
— Нет, я один.
— Пойдём гулять.
— Меня одного не пускают.
— Жаль.
— Пойдем ко мне в гости.
— Пойдем.
...
— Это моя комната. Здесь можно играть.
— Ты один здесь живёшь? И тебе не скучно?
— Когда как.
— А чьи это книги такие толстые-претолстые?
— Мои. Только я их все давно перечитал, а папа своих не дает, не хочет лишать меня детства.
— А скрипка тоже твоя?
— Это не скрипка. Виолончель. Она у меня ещё не полная.
— И нравится тебе на ней играть?
— Нравится... когда не заставляют.