— Нет, ничего мне не надо: воду мне Водяной носит, дрова Леший рубит, а лампы Аладдин чистит...
— А сказки кто сказывает?
— Со сказками плохо... Был у меня кот... ученый, сказки рассказывал, но потом с цепи сорвался, подлец, и убежал... Цепи куёте?
— Вот этого не умеем. Сказку — пожалуйста, но чтоб цепи...
Но я знаю также... о медленной пытке, о долгих терзаниях, вызванных этим неудачным союзом. Я знаю как томительно и бесцельно влачила эта несчастная чета свою тяжелую цепь сквозь жизнь, отравленную для обоих. Я знаю, как холодные, формальные отношения сменились явным издевательством, как равнодушие уступило место неприязни, неприязнь — ненависти, а ненависть — отвращению, пока, наконец, они не разорвали гремящей цепи. И, разойдясь в разные стороны, каждый унес с собой обрывок постылой цепи...
Тот, кому ты служишь, закован в цепи не случайно. Это чудовище не обретёт покоя, пока будет жив хоть один епископ древней веры. Тебе удалось убить моего брата Лешего, но со мной ты не справишься, а к прочим даже близко не подберёшься. Мы намного старше и сильнее, чем был покойный Леший.
Видимо, потрясения никогда не бывает много! Но привыкаешь, привыкаешь… Поэтому я просто уточнила:
— Нечисть — это в прямом смысле?
— Конечно, — кивнул Феликс. — Раньше некоторых из нас классифицировали как мавок, леших, водяных, кикимор, упырей, оборотней и прочего. Короче, мы все те, кто умеет быть почти людьми.
Теперь понятно, почему они человейков сожрали!