Иван Алексеевич Бунин. Окаянные дни

Вчера был на собрании «Среды». Много было «молодых». Маяковский, державшийся, в общем, довольно пристойно, хотя все время с какой-то хамской независимостью, щеголявший стоеросовой прямотой суждений, был в мягкой рубахе без галстука и почему-то с поднятым воротником пиджака, как ходят плохо бритые личности, живущие в скверных номерах, по утрам в нужник.

Похожие цитаты

— Что здесь происходит?
— Да ничего. Просто... сидят вместе и разговаривают. Сейчас это редкость, все равно как ходить пешком.

Ревность и зависть. Эти чувства нельзя подавить, мы должны использовать их как подсказки, чтобы преодолеть наши ошибки, но если стараться не замечать этого, они превращаются в скверну и скверна где-нибудь просочится, загрязняя твое сердце, а затем этот цикл повторится.

— Может, это не моё дело, но как ты оказался на свободе?
— Ну, я выломал дверь холодильника, когда меня эпатировали в Новый Фолсом. Чёрт, да я удавил не меньше дюжины охранников голыми руками!
— Ха-ха-ха-ха... Да-да, где-то я это уже слышал... Расскажи ещё, как ходил по воде и совратил дочку начальника тюрьмы.

Я помню, как ходил в огород со своей мамой собирать томаты... Свежие, красные в августе. Приносил их на кухню. Ещё тёплые от солнца. Она нарезала их на свежий хлеб, добавляла оливковое масло, морскую соль и молотый перец и говорила: «Жак, нет ничего вкуснее». Она была права. Лучшая в мире еда — прямо с грядки. И почти без обработки. Настоящая.