Ах, сердце человечье, ты ли
Моей доверилось руке?
Тебя как клоуна учили,
Как попугая на шестке.
Тебя учили так и этак,
Забывши радости твои,
Чтоб в костяных трущобах клеток
Ты лживо пело о любви.
Сгибалась человечья выя,
И стороною шла гроза.
Друг другу лгали площадные
Чистосердечные глаза.
Но я смотрел на все без страха, -
Я знал, что в дебрях темноты
О кости черствые с размаху
Припадками дробилось ты.
... Привет, многоэтажка, обогрей...
Пристанище, огромная обитель,
Прикрой, прими, возьми меня скорей,
В приют, коллектор, спецраспределитель...
Ты, на людей рассчитанный гараж,
Гнездовье человечье, словно птичье,
Многоэтажка, дом родимый наш,
Прости меня, люблю твоё величье...
О сердце человечье, ты все в кровоподтеках,
Не мучься, не терзайся, отдохни!
Ты свыкнешься с увечьем, все дело только в сроках,
А как тепло на солнце и легко в тени!
Не мучься, не терзайся, родное, дорогое,
Не мучься, не терзайся, отдохни!
Увечья не излечит мгновение покоя,
Но как тепло на солнце и как легко в тени!
Тебя никто не любит, и мама одевает тебя как клоуна... Улыбайся, зверюшка затраханная...
(Никто тебя не любит, и мама одевает тебя как клоуна, улыбнись, долбаное чмо!)
— Меня возненавидят.
— А потом вас простят. Парень признает, что он круглый идиот, по телеку. Вам станут сочувствовать.
— Она будет задавать вопросы.
— Я научу, как перед слушаньем, что говорить, что не говорить.
— Что? Как попугая?
— Как попугая, ушедшего от смертной казни. Ник, в этом деле главное, что о вас думают. Вас должны любить.
Мужчины, как клоуны: сначала весело и интересно, а потом начинаешь их бояться.